Когда-то давно я был влюблен в одну девочку. Я еще совсем маленький был, в восьмом классе. Поэтому любовь была очень строгая.
Мы ходили в театры. Мы были на «вы». Она брала меня под руку, только когда было очень скользко. И то ненадолго.
Но у меня просто голова кружилась рядом с ней идти и вообще быть вместе. И я думал, что так будет всегда: снежная улица, вечер, мы стоим у подъезда и говорим, говорим, говорим, она просит подержать сумочку, пока она перематывает платок на голове, на своей гладкой темной головке с тургеневским пробором, она протягивает мне сумочку, мы на секунду сталкиваемся пальцами, и у меня все замирает внутри.
Потом она ушла к другому.
То есть со мной, значит, было так, в шутку?
Но неважно; я понял, что теперь это совсем неважно.
Я долго болтался по холодным улицам, съел три порции мороженого. Три вафельных стаканчика с маргариновыми розочками. Их я выплюнул.
Ждал, что у меня вот-вот начнутся ангина, ломота и жар.
Но, наверное, я был слишком убит, чтобы вдобавок простудиться.
Пришел домой. И решил написать ей письмо.
Конечно, я не рассчитывал этим письмом вернуть ее. Или устыдить, или, боже упаси, обидеть на прощанье. Я просто хотел ей сказать, что у меня это было тоже серьезно, серьезней некуда. Хотел, чтобы она поняла мои чувства. А они были довольно сложные. Примерно вот такие.
«Я любил Вас, – писал я на тетрадном листе шариковой ручкой. – Наверное, моя любовь еще не совсем прошла, но это уже неважно, не беспокойтесь, да я и сам не хочу, чтобы Вы грустили. Но я Вас любил, правда. Я любил Вас молчаливо и отчаянно, я боялся сказать Вам лишнее слово, а тем более прикоснуться к Вам. А как я Вас ревновал ко всем, кто вокруг, страшно вспомнить! Но при этом я любил Вас ласково и честно, странное сочетание, правда? Ну хватит. Пускай тот,
Подписался. Сложил вчетверо. Но решил не отправлять.
Потому что все равно ее никто никогда не будет любить, как я.
Разве объяснишь? Ну и не надо!
Разговорник
Просто две смешные истории.
Первая.