Однако двумя самыми знаменитыми преступлениями Франклина являются те, в которых он не смог разделаться с жертвой. 6 марта 1978 года Франклин выстрелил в издателя журнала «Хастлер» Ларри Флинта в Лоуренсвилле, Джорджия, в результате чего порномагнат остался парализован ниже пояса и испытывал постоянные боли. В интервью, данном в 1997 году журналу «Гэллери», он утверждал, что ныне сожалеет о том нападении. 29 мая 1980 года он ранил Вернона Джордана, знаменитого адвоката и правозащитника, президента Урбан-Лиги, когда тот выходил из отеля в Форт-Уэйне, Индиана. В обоих случаях он выслеживал своих жертв около года. Прежде чем покушаться на Джордана, пытался застрелить бывшего члена законодательной палаты штата Джорджия и еще одного правозащитника, Джулиана Бонда, но, когда явился к нему домой, там никого не оказалось. Мотивом для убийства двух чернокожих юношей в Цинциннати, кстати, было то, что Франклину не понравилось, как пресса освещает его нападение на Джордана, отвергая возможный мотив расовой ненависти.

На момент написания этой книги он дожидается смертной казни в тюрьме Потози в Минерал-Поинт, Миссури. Больше всего его беспокоит то, что он не прославился так, как некоторые другие серийные убийцы и ассасины, которые кажутся ему куда менее успешными.

Его арестовали в сентябре 1980-го, но через пять с половиной часов допроса он сумел сбежать через окно в полицейском участке.

15 октября глава отдела гражданских прав ФБР Дэйв Кель, с которым мы дружили все время службы в Бюро, попросил меня составить профиль Франклина. Я отправился в штаб-квартиру в Вашингтон и просмотрел материалы дела.

Франклин родился в Мобайле, Алабама, в 1950 году; его назвали Джеймсом Клейтоном Воганом-младшим. Он утверждал, что над ним издевался алкоголик-отец, а чересчур суровую мать откровенно ненавидел. Плохо учился в школе и считался трудным ребенком. Из старшей школы ушел, подростком попытался вырваться из семьи и сменил имя на Джозеф Пол Франклин. Имя Джозеф Пол он выбрал в честь нацистского министра пропаганды Пола Йозефа Геббельса. Фамилию Франклин – в честь Бенджамина Франклина. Не был ли он уже тогда во власти заблуждений? Я бы сказал, что весьма вероятно.

Он пришивал на одежду свастики и участвовал в белых расистских организациях, таких как Национал-социалистическая партия белых и Ку-клукс-клан. Однако даже внутри них оставался одиночкой. Он считал, что большинство других членов настроено несерьезно. Он был готов бороться, а остальные – только говорить. Кроме того, Франклин был уверен, что обе группы наводнены информаторами ФБР.

Он начал закладывать бомбы в синагоги и нападать на еврейских активистов. Однако больше всего его увлекала снайперская стрельба. Это важно, потому что в результате травмы он лишился зрения на один глаз. И таким образом компенсировал свой недостаток. Если изучить задним числом биографию Франклина – стрельбу, смену имени, участие в расистских организациях, – то все это говорит о попытках компенсировать свои воображаемые недостатки. Людям с комплексами хочется чувствовать себя значимыми, и один из способов этого добиться – найти кого-то еще более недостойного или презренного. Если ты не можешь отыскать тех, кто ниже тебя по индивидуальным заслугам, то можешь обратить свой гнев против целой расы или вероисповедания. Чернокожие и евреи всегда были легкой мишенью. Как выяснилось – и это подтверждает мои выводы, – Франклин напал на Ларри Флинта после того, как увидел фотографию смешанной пары в «Хастлере» и решил, что должен отстоять чистоту своей расы.

Он считал, что если убьет достаточно черных, то другие белые последуют его примеру и начнут отстаивать себя. Он утверждал, что идею почерпнул у Чарльза Мэнсона, в его «Хелтер Скелтер»[6]. Франклин был дважды женат, каждый раз по году. Обе его жены подвергались побоям.

Все время, пока он занимался убийствами, Франклин продолжал грабить банки и магазины. Для этого требовалось немало планирования и размышлений, но Франклин готов был идти на такие жертвы. Мне стало ясно, что он чувствовал себя уверенно лишь в ситуациях, которые мог полностью контролировать. Поскольку убивал он как снайпер, то есть прятался и выжидал, я решил, что если его поймают, то он, скорее, совершит самоубийство, чем пойдет на физическую конфронтацию, в которой потеряет контроль. Я также думал, что он захочет вернуться и повидать свою молоденькую жену и дочь, поскольку они – единственное, что у него есть в жизни; кроме того, я пришел к заключению, что он может хвастаться преступными подвигами в угоду своему эго.

Я предположил, что он возвратится в Мобайл, где ему комфортно. Я не знал, насколько он будет осторожен, поскольку он к тому времени обрел немалый опыт и сознавал, что полиция ведет активный розыск. В любом случае он должен был держаться близ побережья залива, особенно пока на севере еще холодно.

Он появился 28 октября в банке крови в Лейкленде, Флорида, чтобы сдать плазму за деньги. Медсестры узнали его по татуировкам; полиция оклеила все близлежащие городки его фотографиями, поскольку Картер должен был приехать туда, а Франклин не раз угрожал ему в прошлом. Медсестры вызвали ФБР, и Франклина арестовали в ближайшем магазине, где он собирался обналичить чек. Он назвался чужим именем, но его идентифицировали по отпечаткам пальцев. Франклина доставили в офис ФБР в Тампе. Прежде чем допрашивать его, агенты предложили Франклину чего-нибудь поесть или попить; Франклин ответил, что съел бы гамбургер, но только если они убедятся, что к нему не притронулся ни один «ниггер». Хоть он не сделал агентам никаких признаний, на следующий день Франклин начал похваляться своими преступлениями перед сокамерником.

В начале ноября Франклина должны были перевезти обратно в Солт-Лейк-Сити, на суд по преступлениям, совершенным там. Мы решили, что если его отправить на частном самолете, а не обычным рейсом, то это даст хорошую возможность побеседовать с ним. Мы знали, что он не любит летать, поэтому будет в стрессе и, возможно, обратится за эмоциональной поддержкой к тому, кто окажется рядом. Полевой офис Тампы снова связался со мной, прося совета: как провести новое интервью. Я предложил использовать высокопоставленного, авторитетного агента, в полной униформе ФБР – белоснежной рубашке, черном костюме, все как положено. Пусть тот не начинает разговор сам, а дождется, пока у преступника развяжется язык. Когда он разговорится, думал я, полезно будет польстить его эго и намекнуть на «роль в истории». Эта стратегия сработала. Специальный агент Роберт Х. Дуайер оделся в черный, с иголочки, костюм-тройку и захватил с собой целую папку материалов, включая статьи о Франклине, которую положил на колени. Когда Франклин начал беседу и спросил, можно ли ему посмотреть статьи, Дуайер разрешил. Франклин продолжал говорить, и Дуайер объяснил, что должен включить магнитофон и зачитать ему его права. Франклин согласился.

За время полета он подробно описал Дуайеру свои приемы и техники маскировки, а также упомянул несколько городов, в которых совершал преступления. Дуайер был поражен его ненавистью к чернокожим; один раз Франклин заявил, что ненавидит Миссисипи, потому что это «негритянский штат». Он ни за что не стал бы ездить на «Кадиллаках» или «Линкольнах», потому что это «машины для ниггеров». Он рассуждал о заговорах, путем которых евреи контролируют и американское, и советское правительство. Единственное преступление, о котором ему не хотелось говорить, – это покушение на Вернона Джордана. Мы решили, что он, вероятно, переживал, что «не добился успеха», то есть не убил, а лишь ранил Джордана. И его место в истории оказалось под угрозой.

Памятуя о том, как он отреагировал на стресс от первого допроса, проболтавшись сокамернику, я подумал, что если надавить на него при этом интервью, то в следующие двадцать четыре часа мы сможем вытянуть из Франклина еще больше информации. Поэтому, когда самолет пролетал над легко узнаваемой тюрьмой штата Юта, агент ФБР сказал, что именно там в свое время расстреляли Гари Гилмора. Вскрытие показало, что четыре пули буквально распылили его сердце. А еще он добавил, что если Франклина признают виновным и приговорят к смертной казни, то приводить ее в исполнение будут именно здесь. В следующие двадцать четыре часа Франклин действительно немало порассказал своим сокамерникам в тюрьме Солт-Лейк-Сити.

В начале 1990-х мы с Кеном Бейкером интервьюировали Франклина в федеральной тюрьме Марион в Иллинойсе в рамках совместного проекта секретной службы и ФБР по изучению ассасинов. Он находился в изолированном крыле здания, потому что в общем отделении его сразу же убили бы за расистские взгляды. Сначала он почти на нас не реагировал и не хотел отвечать. На нем были толстые очки, а глаза метались между Кеном и мной – он пытался разгадать наши мысли. По прошествии значительного времени мы смогли ему доказать, что много знаем про его биографию и преступления, и тогда он немного оживился и начал говорить. Он не был особенно умным и сообразительным, но шел на контакт и высказывался; мне показалось, что он хочет заслужить признание и произвести впечатление на нас. Но он не выказывал никаких признаков раскаяния или угрызений совести, а говорил исключительно по делу.

Мы ни в коем случае не могли принять или оправдать мировоззрение Франклина. Однако мы оценили его искренность и готовность к сотрудничеству с нами и много от него узнали. В нашем и других интервью он себя проявил как человек красноречивый, прямой и отважный в том, что касалось выражения его весьма непопулярных идей. Он больше беспокоился о своей репутации и о том, чтобы его преступления запомнились, но нисколько не стремился к популярности и не волновался, что о нем подумают другие – это, кстати говоря, крайне необычно для убийцы-рецидивиста.

Когда я спросил его про покушение на Вернона Джордана, он лишь улыбнулся и сказал: «А вы как думаете? Отвечу только, что правосудие свершилось». На тот момент он еще не признался в покушении, но эго не позволило ему и отрицать свою причастность.

Другие свои преступления он обсуждал гораздо охотнее. Рассказал, как ехал однажды на машине по Мэдисону в Висконсине, и тут его подрезал другой автомобиль. Он погнался за ним и увидел, что за рулем сидит чернокожий юноша, а рядом – белая девушка. Франклин разъярился и проехал за ними следом до парковки перед торговым центром. Парочка заметила его и стала вылезать из машины, чтобы обменяться парой ласковых. В тот момент Франклин уже знал, что их убьет. Как только они подошли ближе, он расстрелял обоих.

Он рассказывал, что часто кружил по городам, высматривая свои цели. Это напоминало охоту. Он описывал как, приняв решение об убийстве, подробно продумывал план – вплоть до того, во что оденется, чтобы не бросаться в глаза. Оружие он прятал на месте за сутки до преступления, серийный номер спиливал, а после преступления всегда выбрасывал и больше не использовал. Он стирал все отпечатки, надевал перчатки при любом контакте с потенциальными уликами. Иногда крал велосипед, чтобы добраться на нем до места от своей машины – так свидетели не могли идентифицировать автомобиль. У него был полицейский сканер, чтобы прослушивать их волну. Бывало, что он покупал толстый семидюймовый гвоздь в хозяйственном магазине, вколачивал его до половины в телеграфный столб, оборачивал тряпкой и использовал в качестве упора для руки. Как на охоте, он мог выстрелить в любого, кто привлечет его внимание. Если это окажется олень, а не человек – ничего страшного. У Франклина сезон охоты всегда был открыт.