«Повреждения фронтальной доли могут приводить к психопатологическому ответу, – писал он, – но данная опухоль возле среднего мозга не могла привести к психопатии. Она никак не влияла на самоконтроль или принятие решений. В данном случае между стимулом и реакцией располагалось большое количество синапсов, а чем их больше, тем больше и возможностей для рефлексии перед совершением действия».
В этом смысле подробности дела говорят сами за себя. Уитмен тщательно спланировал свои последние дни; во всей его операции не было ничего спонтанного или импульсивного. Он подробно изучил башню примерно за неделю до преступления, запасся оружием, продуктами и водой, чтобы продержаться там несколько дней или даже недель, если будет такая возможность. Выиграл себе время, предусмотрительно оставив записку на дверях квартиры матери и позвонив начальнику Кэти. Однако в отличие от Брэда Бишопа или даже Джона Листа, Уитмен не рассчитывал остаться в живых. Он просто хотел исполнить свою программу.
Если бы у него имелась органически обусловленная импульсивность, Уитмен вряд ли удержался бы от стрельбы по машинам, но его интересовали только люди. Моторные функции он контролировал полностью – попадал в человеческие мишени с той же точностью, что в искусственные, на снайперских стрельбах в десантной части. Одного мужчину, переходившего улицу, он расстрелял с расстояния в пятьсот ярдов.
Как говорит Рестак: «У многих людей выявляют опухоли мозга. Но они не взбираются на башни и не начинают палить во все стороны».
Иными словами, просто наличие небольшой, медленно растущей опухоли в мозгу не может создать особый тип аберрантного поведения – как и сломанная нога или диабет. То была случайная анатомическая находка. Всегда хочется найти какое-то убедительное объяснение, но в данном случае, как у многих преступников, с которыми я сталкивался, такие попытки обречены на провал.
С точки зрения настоящих психических заболеваний наши исследования показали, что преступник в тяжелом психозе никогда не справился бы так эффективно, как Уитмен.
В специальном выпуске журнала Рестака, о котором говорилось выше, Стивен Дж. Морс, доктор наук, адвокат и профессор юридического факультета Университета Пенсильвании, делает очень любопытное и точное замечание о причинах и следствиях в статье под названием «Мозг и ответственность». Морс пишет:
Если бы Уитмен верил, к примеру, что массовое убийство невинных людей приведет к миру во всем мире, его еще можно было бы извинить, пусть даже эта вера являлась бы результатом патологии мозга, детской травмы или чего-то еще. Но если Уитмен – просто разъяренный неудачник, который считает, что жизнь обошлась с ним несправедливо, и собирается уйти с шумом, чтобы придать своему существованию хоть какой-то смысл, тогда он, конечно, несчастен, но виновен, даже если его убеждения возникли в результате опухоли, детской травмы, плохого характера – чего угодно.
Как большинство жестоких преступников, с которыми я сталкивался, Чарльз Уитмен сам решил совершить то, что совершил, осознавая последствия и моральную ответственность.
Около часа дня 27 апреля 1979 года 300 тысяч зрителей выстроились вдоль улиц Сан-Антонио в Техасе в ожидании начала Цветочного парада и Битвы цветов. Парад в этом городе проходит с 1891 года, когда туда приезжал президент Бенджамин Гаррисон. Его собирались приветствовать постановочной «битвой» на букетах, которые люди бросают друг в друга, в подражание такому же празднику, проходящему во Франции. Первый парад испортил дождь. Тем не менее он стал ежегодной традицией – данью памяти техасцам, погибшим за свой штат. В том году парад испортило нечто более серьезное, чем дождь.
В один момент около пяти тысяч человек, столпившихся на пересечении Грейсон-стрит и Бродвея, бросились бежать от стрелка, которого описывали как «тяжеловооруженного», открывшего огонь из своего дома на колесах, бело-зеленого «Виннебаго», припаркованного неподалеку, в начальной точке парада. Две женщины погибли, около пятидесяти человек получили ранения – по меньшей мере тридцать из них прямые, остальные при попытке бежать. Что касается виктимологии, то первыми мишенями стали шесть полицейских, дежуривших на перекрестке. Дальше стрелок переключился на зрителей. В отличие от Чарльза Уитмена, который тщательно прицеливался в мишени, этот, по утверждению одного из свидетелей, «стрелял во все, что движется».
Открывая стрельбу по полицейским из своего дома на колесах, снайпер кричал: «Предатели, предатели, предатели!»
Женщина, ее дочь и парень дочери, который нес на плечах младшего сына женщины, пробегали мимо «Виннебаго». Снайпер попытался затащить юношу внутрь, но родственникам удалось его отбить.
Стрельба продолжалась около получаса. В 13:45, спустя пятнадцать минут после того, как внезапно отмененный парад должен был начаться, бойцы спецподразделения полиции Сан-Антонио открыли огонь по дому на колесах с соседней крыши и бросили гранату со слезоточивым газом. Когда они ворвались внутрь, то нашли там тело Айры Эттенбери, шестидесяти четырех лет, который покончил с собой выстрелом в правое ухо из револьвера тридцать восьмого калибра. Также они нашли пятнадцать единиц оружия, включая двуствольный дробовик, полуавтоматический пистолет, девять винтовок и четыре револьвера тридцать восьмого калибра.
Один из офицеров сказал репортерам: «У него было достаточно оружия, чтобы начать войну».
Его жертв тоже опознали: это были Ида Лонг, двадцати шести лет, и Амалия Кастильо, сорока восьми. Миссис Кастильо закрыла собой шестилетнюю внучку, чтобы в нее не попали пули. Двое детей миссис Кастильо, восьми и одиннадцати лет, получили ранения, но остались живы.
Это было еще одно бессмысленное, шокирующее массовое убийство, и, как Чарльз Уитмен, Айра Эттенбери во многом соответствовал профилю параноидного ассасина – по сути, был его классическим образцом, поэтому я часто цитировал данный случай на своих лекциях в Куантико. С делом меня познакомил студент Национальной академии, который служил в полиции Сан-Антонио.
Айра Эттенбери, как выяснилось уже после его смерти, был водителем-дальнобойщиком – профессия, идеальная для одиночек, – вышедшим на пенсию. При этом он годами не работал регулярно, по утверждению брата Роя, младше его на четырнадцать лет. У Айры был лишний вес и заболевание сердца, так что он получал пособие по инвалидности. Во время Второй мировой он служил в береговой охране. Однако, помимо охоты, Рой не мог припомнить у Айры увлечений, связанных со стрельбой; семья была потрясена, когда узнала о количестве оружия, которым он владел. Женат Айра никогда не был.
Брат описывал его как упрямого и вспыльчивого – Айра часто ругался с отцом и бросил старшую школу, чтобы вести бродячую жизнь дальнобойщика. Примерно за год до атаки Эттенбери принудительно выселили из трейлерного парка из-за его параноидного поведения. Он заявлял, что полицейские постоянно за ним следят, а соседи у него воруют. Он также подозревал, что полицейские отравили его запасы воды. Рой утверждал, что эта паранойя за последние годы заметно усилилась.
Нынешний его арендодатель характеризовал Айру как тихого одиночку, который всегда платил наличными, потому что боялся связываться с банками. Он плотно зашторивал окна, чтобы никто не мог снаружи к нему заглянуть. Айра заранее предупредил арендодателя, что после парада его какое-то время не будет.