Я упираюсь рукой в его грудь и тянусь к запястью:

– Это татуировка? Дай посмотреть.

Теперь мы смотрим друг другу прямо в глаза без каких-либо зеркал, и я замечаю, что парень явно нервничает. Тогда-то я и начинаю догадываться, в чем тут дело. В конце концов Энтони вздыхает:

– Ну ладно.

Он закатывает рукава, бормоча, что это все просто ерунда, но ему не надо ничего мне объяснять. Я знаю, что он мне покажет.

На его руке витиеватыми буквами вытатуировано имя «МАЙЯ».

– Это же твоя кожа! – Хотелось бы мне казаться менее потрясенной, но я ничего не могу с собой поделать.

Если Энтони вытатуировал на своем теле имя этой девушки, значит, их отношения были намного серьезнее, чем наши с Колином! Я бы никогда не додумалась издеваться над собственным телом ради «романтики». Во всяком случае, я хочу в это верить.

– Это было глупым решением, – говорит Эн-тони.

– Твоим или ее? – Вопрос слетает с моих губ прежде, чем я успеваю его остановить. Я хочу извиниться, сказать, что это было слишком грубо, но в таком случае я совру. Поэтому я позволяю своему вопросу повиснуть в воздухе, хотя вижу, что Энтони смущенно отводит от меня взгляд. Так или иначе, я продолжаю: – А она-то хоть сделала соответствующую татуировку?

– Она сказала, что сделает… – тихо отвечает Энтони. – Когда вернется домой.

Не знаю зачем, но я протягиваю к парню руку и прикасаюсь к татуировке. А затем раскатываю его рукав. Еле сдерживаясь, чтобы не взять Энтони за руку, я дружески ударяю его кулаком в плечо:

– Хорошо, тогда, полагаю, со вторым шагом мы еще не закончили. Нам нужно сделать кое-что еще. Где здесь ближайший тату-салон?

Прежде чем Энтони успевает мне ответить, кто-то, словно голос Бога – хотя на самом деле, думаю, это просто один из менеджеров, – объявляет по громкой связи о том, что «Мэйсис» закрывается через… Ну, через сколько я не расслышала, потому что покупатели вокруг все хором начали издавать раздраженные стоны, возгласы, послышались даже несколько ругательств, словно собравшиеся здесь люди продули в самой важной в их жизни игре.

– Надо убираться, – говорит Энтони, пытаясь перекричать весь этот гомон.

– Хорошо! Давай заплатим за одежду и сбежим отсюда, пока нас тут насмерть не затоптали.

Я поворачиваюсь к примерочным, но Энтони подходит ко мне и хватает бирку кожаной куртки. Прежде чем я понимаю, что происходит, он отрывает ценник от воротника. Я взвизгиваю от щелчка, словно от боли, хотя нападение было произведено только на куртку, а вовсе не на меня.

– Ты что творишь? – восклицаю я.

– Экономлю нам некоторое время, – объясняет парень. – Просто дадим кассиру бирки, а не одежду.

Энтони опускает взгляд на ценник, свисающий с моих джинсов. Он тянется к нему, но замирает, когда его пальцы оказываются в сантиметре от моего бедра…