– Сейчас это уже никак не узнать. Думаю, посетители писали на этой стене еще со времен, когда президентом был Франклин Рузвельт[13]. А то и раньше.

Некоторое время мы едим в полной тишине.

– Значит, – наконец говорит Шарлотта, – твоя девушка заставила тебя отказаться от пиццы? Ужас какой!

– Не только от пиццы, – объясняю я, откусывая от второго кусочка и надеясь, что Шарлотта не съест больше двух. Средняя пицца. О чем я думал? – Мясо, молочные продукты, яйца.

– Ты серьезно?

– Она веган. Ну, правда, только со времен поступления в колледж. Но она все это время настаивала, чтобы я ее поддерживал.

– Н-да, что за чушня?

Я понятия не имею, что значит «чушня», но это слово заставляет меня одновременно и смеяться, и вздрагивать. Британские ругательства такие забавные, они звучат, словно их выдумал ребенок, но смысл несут понятный только взрослым.

– Как ей вообще это удавалось, если она все это время жила в Калифорнии?

– Когда мы говорили по телефону, она утверждала, что слышит мясо в моем голосе.

И вот в «Пиццерии Джона» оказался посетитель, подавившийся едой от смеха. Я уже вскакиваю, чтобы узнать, умеет ли здесь кто-нибудь применять прием Геймлиха[14], когда Шарлотта начинает отчаянно махать мне руками, указывая, чтобы я сел на место.

– Я в порядке, – говорит она, вытирая выступившие от смеха слезы. – В порядке. Просто…

– Лучше скажи, что значит «чушня»? – улыбаюсь я в ответ. Шарлотта снова начинает истерически смеяться, и я поднимаю руки вверх, как бы извиняясь за то, что уже второй раз за последние несколько минут подвергаю ее жизнь опасности. А затем я вдруг понимаю, что в ее словах есть нечто странное. – Я рассказывал тебе про Калифорнию?

Шарлотта резко перестает смеяться и жевать. Она бросает остатки пиццы на тарелку и вытирает руки:

– Ну, видимо, рассказывал. Или я экстрасенс.

Я киваю и засовываю в рот остаток второго кусочка:

– Ну, а что насчет тебя? Каким будет твой первый шаг?

Шарлотта некоторое время обдумывает свой ответ, а затем просто пожимает плечами:

– Наверное, поездка на велосипеде. Дома я каталась чуть ли не сутки напролет, но здесь побаивалась. Понимаешь, у вас даже машины ездят по неправильной стороне дороги. У меня всегда была не слишком хорошая координация, поэтому я начинала нервничать каждый раз, как думала о езде на велосипеде в Нью-Йорке. Но я все же собиралась попробовать, потому что люблю велосипеды и ненавижу метро, но Колин всегда говорил: «Ни за что. Слишком опасно. Нью-йоркские водители не дадут тебе…» – Шарлотта морщится и качает головой. – Да неважно. В общем, да, я выбираю катание на велосипеде. Если я все-таки решусь учиться в Колумбийском университете, мне бы хотелось привыкнуть к езде на велосипеде по Манхэттену.

У нас еще остались кусочки пиццы, но я внезапно сделался уже не столь голоден, как раньше. Я поднимаю с пола рюкзак, ощущая вес сменной одежды, которую я взял с собой, думая, что проведу праздники в гостях у своей девушки и ее семьи.