- Ее легко поддеть с той стороны лезвием кинжала, Анри. Через щель. Тут есть свежая царапина. Я сомневаюсь, что он вернется, но все же нам лучше спать по очереди. Как вы думаете, это был сам Беннет, или он поручил грязное дело кому-то другому?

- Полагаю, ему не привыкать справляться с подобным самому.

- И ведь рассмотрел же, кто из нас где спит! Или он видит в темноте, как дьявол?

- Наверно, ему было все равно – если он собирался убить нас обоих, - Анри ворочался на лежанке, пытаясь найти позу поудобнее. - Как по-вашему, нам стоит утром поставить в известность шерифа? Ведь он здесь?

- Вы забыли, что шериф Хэмпшира – Готерт? – хмыкнул Хьюго.

- Нет, не забыл. Но, возможно, теперь, когда он не сможет жениться на Мэрион, его расположение к Беннету поубавится?

- Иногда вы бываете таким наивным, Анри. Ведь не Беннет же ему отказал. Напротив, он мог внушить Готерту, что вина ваша. Это же вы упросили герцогиню взять Мэрион к ее двору. А там – как знать. Вы и она будете в Нормандии, неважно, что не вместе, а Беннет останется в Англии. Кто знает, что может произойти. Поэтому лучше от вас избавиться. А шериф будет его покрывать. В надежде, что, возможно, все еще переменится.

- Вы полагаете, он повторит попытку?

- Я полагаю, что вам лучше пока не ходить одному, Анри. И избегать темных уединенных мест. Нам надо как-то продержаться до отплытия из Портсмута.

- Если то, что о нем говорят, правда, вряд ли он захочет вмешивать в свои дела посторонних, - возразил Хьюго. – А пока будем молиться, чтобы ветер побыстрее стих и мы смогли убраться отсюда.

Дверь открывалась в комнату, и Хьюго подтащил к ней свою лежанку: она помешала бы тому, кто надумал проникнуть из коридора. Сам он устроился на узкой скамье у стены.

- Разбудите меня, когда сильно захотите спать, - сказал Анри, чувствуя, как слипаются глаза.

Впрочем, уснуть по-настоящему все равно не удавалось. Эта была та настороженная дремота, когда видишь легкий, прозрачный сон, но при этом слышишь все, что происходит рядом. Да еще и продолжаешь думать о том, что не дает покоя.

Казалось, он зашел в тупик, из которого нет выхода. Да, им с Хьюго удалось добыть колдовские браслеты, и Мэрион стала совсем другой. Настолько другой, что это давало призрачную надежду. Однако что дает ему эта перемена, если он окажется далеко от нее? Даже если в самых безудержных мечтах представить, что Мэрион вдруг полюбит его, между ними будет стоять вражда их отцов, вполне естественным продолжением которой стало событие этой ночи. Ни Беннет, ни Рене не захотят породниться. Даже если герцогиня вдруг снова вмешается… впрочем… что, если она надумает вмешаться? Он ведь признался ей, что влюблен в Мэрион.

- Да спите вы уже, Анри, - проворчал Хьюго со скамьи, - что вы возитесь, как жук?

Все глубже проваливаясь в непрочный зыбкий сон, Анри думал, что оказался в очень странном положении. Никому из тех, кого хотелось считать друзьями, он не мог доверять полностью, безоговорочно. Отец ненавидит Беннета, Хьюго тоже увлечен Мэрион. Герцогиня хоть и помогла ему, испытывая некое чувство вины, но вряд ли сделает больше. Зачем ей новые ссоры с Ричардом? А с другой стороны – граф, который, если уж решил избавиться от нежеланного претендента на руку дочери, вряд ли оставит эту затею.