Сначала Анри действительно молился, прося у Христа, Богородицы и всех святых помощи и заступничества на избранном поприще. Но вскоре слова молитв начали повторяться и терять смысл. Он скосил глаза и увидел, что Хьюго спит, уткнувшись лбом в колени и посапывая, как младенец. Эдвард шевелил губами, неподвижно глядя в темноту.
Время как будто остановилось. Сколько его уже прошло – и сколько еще осталось? Ночь казалась бесконечной. Вдруг из-под свода донесся шорох, как будто шелестели чьи-то крылья.
- Что это? – вздрогнул, просыпаясь Хьюго.
- Нечистая сила, - испуганно открыл рот Эдвард. – Бесы! Мы мало молились. Плохо молились.
- Бесы в святом месте? – не поверил Анри. – Может, просто летучие мыши?
Хьюго зевнул, пару раз перекрестился и снова уснул. Эдвард зашевелил губами быстрее. Анри хотел последовать его примеру и снова обратиться к молитве, однако против воли в голову полезли совсем другие мысли.
Что делает сейчас Мэрион? Наверняка спит. Без сомнения, для нее нашлась в замке комната и удобная постель. Он попытался представить ее спящую. Закрытые глаза, сомкнутые длинные ресницы. Заплетенные в косы волосы. Стройное прекрасное тело в одной тонкой рубашке, прикрытое легким одеялом…
Анри потряс головой, отгоняя соблазнительное видение. Откуда-то издали донесся первый крик петуха. До рассвета было еще далеко…
Глава 9
К утру Анри впал в состояние, близкое к оцепенению. Холода и боли в затекших ногах и спине он уже не замечал. Время остановилось. Эта ночь не закончится никогда, она будет вечной.
Его товарищи с успехом продолжали начатое: Эдвард молился, а Хьюго спал. С трудом шевеля пальцами в сапогах, Анри подумал, что, пожалуй, самым бодрым во время церемонии будет именно Хьюго. А вот удастся ли ему самому успешно сразиться с чучелом, это уже вопрос. Не стоило так категорично утверждать, что поразить его не под силу только слепому или пьяному.
Свечи в подсвечниках догорали, но темнота за пределами освещенных кругов была уже не столь непроницаемой. Внезапно раздался первый удар колокола, созывавшего жителей Уинчестера на раннюю мессу. Хьюго вздрогнул и открыл заспанные глаза.
- Что, уже утро? – спросил он удивленно.
Двери собора распахнулись, и он моментально оказался заполненным народом, по большей части знатью, хотя в задней части попадались и простолюдины. Впрочем, мало кто из собравшихся поднялся с постели до рассвета ради мессы. И даже то, что после нее должна была состояться акколада, вряд ли могло считаться заманчивым развлечением. Скорее, привлекло присутствие короля и архиепископа Уолтера – главного юстициария.
Направляясь к огороженной нише исповедальни, Анри почувствовал, что его глаза неудержимо слипаются. Во время исповеди, перечисляя невидимому за решеткой священнику свои прегрешения, он с трудом подавлял зевоту, которая так и раздирала рот.
Ему пришло в голову, что будет крайне неловко, если угораздит заснуть, стоя на коленях перед королем, и свалиться мешком ему под ноги. После этого с чучелом уже можно будет не сражаться – сразу отправиться в свое поместье и больше не высовывать оттуда носа. До конца жизни.
Машинально повторяя слова респонсория и стараясь не слишком сильно крутить головой, Анри поглядывал по сторонам в надежде увидеть Мэрион, однако это ему не удалось. И в самом деле, какой интерес могли представлять собой рыцари для дочери графа – особенно учитывая, что ее вообще никто не интересовал.
Он одернул себя: вовсе не об этом стоило думать. Уже звучали первые слова Sursum Corda, и Анри со всем пылом, на который был способен, обратился к Богу, прося у него милости и помощи. Причастившись Святых Даров, он вместе со всеми ждал окончания мессы и завершающего «Ite, missa est»: «Ступайте, месса окончена».
На алтаре в тусклом утреннем свете поблескивали три меча, которые перед акколадой должен был освятить архиепископ. Анри узнал своего будущего товарища по черненой рукояти.