— Не знаю, — вздох, вырвавшийся из груди Шарпа, заставил сердце Морган сжаться от сопереживания. — Но я также не знаю, что ее побудило уехать из дома в два часа ночи. И я не знаю, почему я вообще ищу ее машину. Сомневаюсь, чтобы она отправилась к родителям в такой час. Что она делала?

— Все это очень странно. Может быть, она следила за кем-то?

— Может быть. Но за кем? — голос Шарпа прозвучал глухо из-за беспокойства. Он знаком указал: — Сюда.

Остаток пути они проехали в полном молчании. Солнце уже опустилось за горизонт, погрузив автостраду в сумеречную темноту. Морган очень хотелось найти для Шарпа слова утешения, но его голова была наверняка забита воспоминаниями о всех жестоких преступлениях, расследовать которые ему довелось за последние тридцать лет. Как, впрочем, и ее. Увы, профессии обоих нередко выставляли человечество в худшем свете. И никого из них не могло одурачить это блаженное неведение и обманчивое чувство безопасности.

Морган свернула на развилке. Родители Оливии жили в старом поселении, состоящем из одноэтажных домов.

— Вот этот дом, — указал детектив на крошечный белый домик с красными ставнями. Сквозь щели в них просачивался свет, горевший внутри.

У поребрика скучал припаркованный голубой минивэн.

Морган припарковала «Приус» позади него, и они с Шарпом вылезли из машины.

Шарп с минуту постоял в нерешительности:

— Я не знаю, что им сказать…

В окне колыхнулась шторка. За ними кто-то наблюдал.

Морган взяла детектива за руку и повела по испещренной трещинами бетонной дорожке:

— Слова придут…

— Я разговаривал с семьями и прежде. Но это совсем другой случай, — сказал Шарп. — Я знаком с этими людьми лично.

Дверь распахнулась, прежде чем они дошли до крыльца. В дверном проеме застыла невысокая женщина с окрашенными в бронзовый цвет локонами.

«Мать Оливии!» — догадалась Морган. Темные глаза женщины терзались тревогой. Морган и Шарп поднялись по ступенькам на крыльцо.

— Вы не нашли Оливию, — сказала ровным голосом ее мать.

Шарп покачал головой:

— Нет, мэм… Прос… — начал извиняться детектив, но его сбивчивый лепет оборвало на полуслове объятие женщины.

Она крепко сжала его — словно понимала, что он не меньше нее самой нуждается в утешении. А потом выпустила из объятия и погладила по руке: