Усмехнулась:

— Не молчать, а пользоваться правом, предусмотренным статьей пятьдесят первой Конституции, пока не будет ясно, нужно вообще говорить или нет. (прим. статья 51 предусматривает право граждан не свидетельствовать против самих себя или своих близких родственников)

— Пока мне это и самому не ясно, возможно она так и останется свидетелем и говорить вам так и не придется. Кофе будешь?

Я уже успела узнать, что кофе в следственном комитете пьют, хоть и свежесвареный, горький и очень крепкий. Видимо, Дэн именно здесь к такому и привык. Поэтому, отрицательно качнула головой. А он вдруг спросил:

— Правду про вас с Лазаревым в новостях пишут?

Вот, оказывается, зачем он меня позвал — слухи пособирать. Не удержавшись, сгримасничала:

— Ты, Кирилл, лучше вместо сплетен, дела свои уголовные читай, или судебную практику какую. Всё полезнее будет, — отозвалась я, чтобы не подтверждать и не опровергать сказанное.

Судя по виноватому выражению глаз, Серегин хотел мне что-то ответить, но на моё счастье, разговор прервался прибытием клиентки, после которого следователь был вынужден начать запланированный допрос, занявший, как и ожидалось, не больше часа.

Остаток утра я провела у экспертов, обсуждая с ними вопросы, способные подкрепить мою позицию по одному из новых дел, а потом приехала в бюро, где, не успев добраться до кабинета, столкнулась с недовольным Лазаревым:

— Зачем ты подписала соглашение с Лопатиной на участие в споре о разделе имущества? Ты же знаешь, что я представляю интересы её супруга, — заявил он вместо приветствия.

А правда, зачем? И когда? Кажется, на прошлой неделе. И я не увидела в этом ничего предосудительного. А сейчас, когда это так здорово выводило Дэна из себя, я удостоверилась в том, что все сделала правильно. Не всё же ему мне нервы трепать.

Когда Лазарев так сурово хмурил брови и смотрел на меня своими грозовыми глазами, он становился похож на того, кого я когда-то назвала Деспотом. Выглядело пугающе. Но не настолько, чтобы признать, что я была неправа.

— Ну подписала, — беспечно пожала плечами я. — Не смертельно. Рассмотримся парой заседаний и забудем, делов-то.

— Мы же договаривались, не брать дела противоборствующих сторон, Ева, — скрестил он руки на груди.

— А еще мы доверять друг другу договаривались, — ехидно напомнила я. — Или ты забыл?

Лазарев раздраженно выдохнул, отступив на шаг. Обсуждать наши отношения, как и все касающиеся их договоренности он упорно не желал, делая вид, будто не было между нами ничего.

— Не передергивай, пожалуйста. У нас в бюро солидарная ответственность и в случае необходимости нам придется вести дела друг друга.

— Значит давай сделаем так, чтобы такой необходимости не возникло, — хмыкнула я. — Обещаю, что не планирую скоропостижно скончаться в ближайшие пару месяцев. А уход на больничный вообще-то предусматривает возможность отложить заседание.

— А этого никто обычно не планирует, — еще больше нахмурился он. — Просто, на будущее, не делай так больше.

Раньше он вряд ли стал бы отчитывать меня по такому мелкому поводу, а тут словно специально злил. Но, заметив, что к нашему разговору стала прислушиваться Юля и пару раз заинтересованно выглянувшая из своего кабинета Лидия, я сдержала желание высказать Лазареву советы о том, чего ему самому не стоит делать «просто, на будущее».