Со мной играли, в этом не было сомнений. Желай это создание меня убить, я была бы уже мертва. А пока у меня был шанс. Призрачный шанс на спасение.

Добежав до лестницы, я, не раздумывая, бросилась вниз.

Где-то там должны быть двери на свободу. В крайнем случае, всегда можно выбить витражное окно нижней галереи и вывалиться в кусты чёрных роз, цветущих под стенами замка.

Я достаточно хорошо успела исследовать первый этаж, чтобы не заблудиться там.

Желтоглазый чуть отстал, и это вселяло надежду.

Большие, тяжелые двустворчатые двери были заперты наглухо. Я толкала их, пинала, пыталась даже уговорить открыться, все безрезультатно.

Оставалось красивое витражное окно, изображавшие сцену охоты. И если на дверь я не особо рассчитывала, то уж в том, что смогу выбраться через окно, даже не сомневалась.

Когда витраж не разбился вдребезги после первого удара стулом, притащенным из соседней комнаты, я ещё не отчаялась, после четвёртого запаниковала, после пятого осознала, что эта ночь может стать последней ночью в моей жизни.

Каждый раз, когда стул соприкасался со стеклом, по окну проходила полупрозрачная волна, и стул отскакивал в меня. Я уворачивалась и повторяла попытку.

Шестой попытки не было. Я умела учиться на своих ошибках, не сразу, конечно, но даже до меня дошла вся бессмысленность продолжать это. Стёкла в замке не бились.

Желтоглазый появился в галерее как раз в тот момент, когда я, пнув на прощание стул, вновь побежала.

Теперь уже наверх.

Лестница, после преодоления которой дрожат ноги, узкий полутемный переход, ещё одна лестница поменьше, коридор, ещё коридор, мрачная анфилада — открытые двери меня очень обрадовали — потом ещё один коридор, и я оказалась в заброшенной части замка.

Нет, выглядела она совсем так же, как и та, в которой жила я, но интерьер был присыпан пылью, а кристаллы, казалось, горели не от того, что тут кто-то ходит, но лишь потому, что их забыли выключить.

И даже пахло здесь забвением. Холодный, сырой воздух, полный запаха земли и пыли.

Ноги уже давно замерзли до состояния нечувствительных ходилок. Я просто передвигала их, не ощущая ни колющей крошки осыпавшегося камня, ни холода старого, кое-где треснувшего мрамора.

Большинство комнат были закрыты, а те, что оказывались открыты — пусты и не запирались изнутри. Голые стены, чёрные провалы окон. Жуть жуткая.

Перебегая от одной двери к другой, я металась по коридору в безумной надежде найти укрытие.

И не находила.

Жёлтые глаза ещё не видели меня, но я чувствовала, как тьма приближается, как она стелется по моим остывающим следам, безошибочно отыскивая дорогу.