Окольными путями вернулась в комнату. Осторожно заглянула — комната была пуста.

Вытащила из гардероба симпатичное платье в клетку, переоделась. С мученическим видом продрала снова запутавшиеся волосы, стянула в высокий хвост. Оглядела себя в зеркало.

Нет, красавицей я бы себя не назвала определенно, но и шарахаться от меня точно никто не будет. Синяки почти сошли, карие глаза смотрели определенно не так наивно, как раньше. Покрутилась перед зеркалом, обхватила талию — еще бы похудеть немного и высокие каблуки, и вполне…

О чем я думаю. Выскочила за дверь и быстрым шагом направилась к кабинету отца. Надеюсь, он дома.

Вообще дом наш был довольно странен. Большое строение, разделенное на восточное и западное крыло, расходящиеся под углом друг от друга, как две вишни от одного черенка. В центре находилась невысокая башня. Здание было огромным, трехэтажное, мрачное, прислуги было мало, моя комната была в восточном крыле, комнаты родителей в западном, ели мы иногда вместе, в столовой, но чаще раздельно — я у себя, родители то на работе, то в кабинетах, поэтому я никогда не знала определенно, тут они или нет, если только не была с ними в этот момент.

Резная, тяжелая темная дверь отцовского кабинета была украшена витым бронзовым кольцом на гулкой пластине. Я стукнула кольцом, выждала, пока затихнет басовитый удар, дождалась разрешения войти и толкнула дверь.

Привычный бардак в комнате успокаивал. Массивная и основательная мебель, длинные бордовые шторы, скрывавшие высокое окно, залежи книг повсюду — в шкафах, на подвесных полках, на полу вдоль стен, на столе, в ящиках столов, на небольшой тумбочке возле стола, которую поставили специально для кофе и чая, чтобы не двигать и не пачкать книги, но книги оказались настойчивее и захватили и этот кусочек поверхности.

Отец сидел за столом, в домашнем желтом халате, в левой руке держа какую-то бумагу, правую положив на сиреневый шарик-фиксатор. Внутри шарика что-то клубилось и взвихрялось — шел процесс записи. Спустя пару секунд пространство внутри шара замерло, сменившись более ярким сиреневым цветом, отец отложил бумагу и посмотрел на меня.

Я с ногами влезла в продавленное кресло в углу — с годами я немного сложнее, но все-таки помещалась туда целиком. Влезла и замерла. Отец вздохнул, потер переносицу.

— Поговорили?

— Ага. И кто же там главный претендент, расскажи хотя бы ты?

— Малыш, я сказал раз и повторю, если ты об этом забыла. — отец улыбнулся, вокруг глаз лучиками проглянули морщинки, и с души свалился камень. — Никаких насильных замужеств. Но!

Он встал из-за стола, откуда-то снизу выудил большую кружку в горох, подозрительно понюхал содержимое, отхлебнул, сморщился, отставил подальше.

— Не хотелось бы сейчас осложнять тебе жизнь еще и нашими проблемами. — пробормотал он. Я вопросительно подняла брови.

Пару минут отец старательно избегал ответа, развив совершенно бессмысленную деятельность по перекладыванию бумаг туда-сюда. Наконец сдался.

— Как-то так получилось, что я не совсем хорошо справляюсь с ролью мужа. — он снова сел за стол, сцепив руки перед собой. — Мы уже совсем не можем найти…точек понимания. И переупрямить я ее пока не могу, да и не хочу.

Я молчала.

— Пойми меня правильно, я очень люблю твою мать, но конфликтовать я не очень хорошо умею. — слабая улыбка. — Мне не хотелось бы обострять обстановку. Но я могу предложить тебе один, я надеюсь, выполнимый и логичный план.

Я подалась вперед, едва не выпав из кресла.

— В общем, даже не один вариант, а два. — отец воздел палец к потолку. — Вариант первый. Прием состоится. Да, прости, но в плане репутации мама права, она немножко…пострадала. Однако у меня на примете есть несколько молодых и достаточно состоятельных мужчин, которые многим мне обязаны.