Нынче я заспался.

Вероятно, Клебановскому хотелось оттянуть хотя бы ненадолго предстоящий разговор.

– Я вам мигом приготовлю чистую постельку, – убеждал он молчавшего Сударева.

– Вы что же, так здесь и живете все время в одиночестве? – спросил Сударев, будто ничего не слышал из слов хозяина.

– Один. Совершенно один, как видите. Один как перст, как говорится, хотя перстов у человека не один, а десять, –

с усмешкой подтвердил Клебановский.

– Помнится, у вас ведь была… женщина? Или я ошибаюсь? – Сударев чуть нахмурился.

– Память у вас отменная, – согласился Клебановский. –

Я сам уж забываю свои дела, а вы всё помните. Верно, был женат. Можно сказать, и трудности вместе переживали.

Года три, кажется, пожили. А потом не захотела жить почему-то. Ушла сама, не гнал. Уже второй год доходит. Слух был, что померла… – Последние слова он произнес с безыскусственным безразличием к чужой судьбе.

И вновь возникла пауза. Убедившись, что неизбежный разговор даже и отложить не удастся, Клебановский предложил гостю стул, вежливо выждал, пока тот сядет, и сел сам. Сударев спросил:

– Кругом у вас спокойно? Соседи… и так далее?

– Да. Врагов не имею. Рядом люди, к чужой жизни нелюбопытные. Я к ним не лезу, они меня не беспокоят.

Только на улице – здравствуйте, прощайте. Сватал тут меня сосед на своей двоюродной сестричке – значит, репутация имеется. В женихи гожусь. – Клебановский усмехнулся. – К забору кто подойдет – Бурый голос подаст.

Здесь любят злых собак. Местная порода повелась. В остальном – что же? Работаю в Заготживсырье товароведом.

Живу на работе смирно, никого не трогаю…

– А это? – И Сударев указал жестом руки на хаос в комнате. – Кутите?

– Нельзя же не погулять, – спокойно возразил Клебановский. – Товарищи вчера зашли. День субботний. Городишко здесь маленький, особых развлечений нет.

Впрочем, и в этом не выделяюсь. Здесь по субботам выпить в обычае. Иные смотрят – коль не пьет человек, значит, не такой он, как другие.

– Вот что: вы не отговаривайтесь, Клебановский! –