Мой коллега взял на себя роль преступника, а я играл Тома Хоу.
Начали с варианта 1. Я вышел из купе, закрыл дверь, пошел в туалет в конце коридора и вернулся в купе почти через четыре минуты. Мой коллега проследил, как я вышел в коридор, зашел в пустое купе, закрыл за собой дверь и стал обыскивать лежащую на сиденье сумку, которую мы для этого принесли с собой. Точнее, он просто вывернул содержимое сумки и разбросал его по сиденью и полу. Когда я вернулся в купе, передо мной стоял мой «удивленный» коллега. Я «внезапно» потребовал от него ответа, громко спросив, что он делает в моем купе и почему роется в моей сумке. Только сейчас я понял, что не закрыл дверь и как мало места для передвижения было в помещении, притом что мой коллега стоял между сиденьями и откинутыми верхними полками и преграждал путь к окну. Теснота сделала ситуацию еще более пугающей, когда он внезапно вытащил свое табельное оружие из-за пояса и направил его на меня. Я инстинктивно попятился, но затем сделал шаг вперед и попытался вырвать у него пистолет. Но мой коллега «выстрелил» сразу. В этот момент пистолет находился примерно в 30–40 сантиметрах от моего тела. Я медленно сполз на пол – от окна было чуть меньше полутора метров при открытой двери купе.
Мы стали размышлять, что могло произойти дальше, ведь мы предполагали, что все будет выглядеть иначе: мой «убийца» затащит меня в купе, захлопнет дверь, обыщет мои штаны и вытащит из левого заднего кармана конверт с деньгами. Далее он сделает движение, будто стаскивает кольцо с моего пальца, прихватит другие вещи – в том числе носок, банковскую карту и обручальное кольцо – и скроется. Но в какой тогда момент преступник обыскивает куртку Тома Хоу с кошельком и бросает их содержимое на пол? Мы отказывались верить в то, что американец оставил кошелек в куртке в купе и что в заднем кармане для него не нашлось места. Нам оставалось также отметить, что с тех пор, как я вернулся в купе, до того момента, как мой коллега сбежал, прошло всего две минуты – такой сценарий убийства легко вписался в семиминутное окно.
Мы взяли небольшую паузу для размышлений, а затем инсценировали второй вариант: на этот раз я лежал на левой полке в купе, а мой коллега «напал» на меня. Он закрыл за собой дверь. Я вскочил, бросился к нему, перегородил узкий проход между полками и встал спиной к окну, туда, где на полке были обнаружены следы крови. «Преступник» сильно торопился, он потребовал отдать деньги, затолкал меня еще глубже и захотел толкнуть меня на пол. Но опущенные полки не позволили мне упасть. Я стал сопротивляться, хотел вытолкнуть его из купе. Внезапно мой коллега снова вынул пистолет и на этот раз «выстрелил» без предупреждения. В этот момент, все еще стоя спиной к окну, я прижал руки к ране и медленно опустился на пол.
То, что все не могло произойти именно таким образом, было нам ясно. Поскольку мое тело закрывало полку под окном, на ней не могло быть брызг крови. Мы попробовали проиграть ситуацию еще раз. Теперь коллега протиснулся мимо меня так, что мы оба встали боком к окну и спиной к полкам. Из-за узости пространства – проход между полками был шириной всего 55 сантиметров – мой «нападавший» встал прямо передо мной и упер дуло своего пистолета прямо мне в грудь. Мы сделали паузу: такой сценарий вполне мог быть похожим на нападение на Тома Хоу. Но можно ли так объяснить брызги крови на полке, имеющие форму воронки и направленные к окну? Я размышлял: я стоял боком к окну. Разве кровь не должна была брызнуть на полку на высокой скорости почти параллельно окну? И разве брызги крови не должны быть выше на оконном стекле: ведь выстрел был сделан на высоте 145 сантиметров? Том Хоу, должно быть, стоял иначе, как мы уже установили ранее: лицом к окну и совсем близко к полке. И наоборот, это означало, что преступник должен был стоять спиной к окну – между жертвой и полкой было очень тесно. Но как кровь могла попасть на полку? Разве она не должна была вместо этого брызнуть на одежду преступника?
И мы задались другими вопросами: не проще ли было преступнику просто обыскать куртку и сумку до возвращения Тома Хоу, чтобы тот сразу не заметил кражу, или забрать и то и другое из пустого купе и затем где-нибудь в укромном место забрать ценности? К чему это лихорадочное поведение? Зачем он застрелил пассажира, если его интересовал только его багаж? И откуда преступник вообще знал, что у путешественника столько денег? И еще кое-что: несмотря на риск попасться в переполненном поезде, предполагаемый преступник не скрылся сразу после выстрела. Действуя хладнокровно и очень хорошо спланированно, он вместо этого ограбил умирающего и выбежал из купе с орудием убийства в направлении проводника. Затем в коридоре он обронил банковскую карту, носок и обручальное кольцо. Но почему на нем не было следов крови, в то время как руки Тома Хоу были в крови? Почему преступник просто не поднял предметы?
Фатальная ошибка, потому что именно из-за этих предметов и было обнаружено преступление. И куда в итоге скрылся убийца? Разве он не должен был бежать прямо в объятия проводника?
Как бы вы оценили такой сценарий развития событий? После такой реконструкции хода преступления вы все еще верили бы в то, что это было убийство с целью ограбления?
Во всяком случае, я лично сомневался в этом, так как при инсценировке мы столкнулись с многочисленными несостыковками, которые не соответствовали объективной картине улик.
Так неужели Том Хоу застрелился и попытался замаскировать свое самоубийство под ограбление? Но где тогда был пистолет?
Я вспомнил, что читал об одном похожем деле об инсценированном убийстве. Там тоже отсутствие оружия на месте преступления поначалу направило расследование по ложному пути: перед тем как предполагаемый потерпевший застрелился в своей квартире, мужчина привязал к дереву прочную резинку, протянул ее сквозь открытое окно и привязал к своему пистолету. После того как он выстрелил себе в сердце и выпустил пистолет, резинка катапультировала оружие через открытое окно, и поначалу следователи не могли его обнаружить.
Конечно, у Тома Хоу в поезде не было такой возможности, но разве нельзя предположить такой сценарий – после рокового выстрела ему удается выбросить пистолет из окна, закрыть его и опустить жалюзи, прежде чем он потеряет сознание? Мы также попытались воссоздать и этот вариант событий. Том Хоу был почти такого же роста, как и я, – выше 180 сантиметров. С помощью линейки я отмерил 145 сантиметров от пола. На вскрытии на этой высоте было обнаружено поперечное овальное отверстие от пули, что указывало на то, что пуля вошла в тело не прямо спереди, а сбоку и вниз к середине тела. Левой рукой я прижал пистолет к груди и направил ствол вниз под углом. Затем я надавил на спусковой крючок большим пальцем. Неосознанное решение, потому что обычно при стрельбе спусковой крючок нажимается указательным пальцем, но так мне не нужно было выкручивать запястье и я мог с легкостью нажать на него. Дульная часть оружия как бы сама собой образовала угол около 45 градусов к туловищу. Это соответствовало реальной ситуации. Повернувшись лицом к окну, я наклонился вперед и сымитировал выстрел. Да, на самом деле все могло быть именно так, потому что из результатов вскрытия мне было известно, что Том Хоу еще какое-то время мог двигаться, несмотря на смертельное ранение. Итак, мы с коллегой решили поискать орудие убийства на железнодорожных путях.
Прежде чем нам удалось воплотить в жизнь свою идею, на помощь пришел случай. Через день после нашей инсценировки и через три дня после преступления при осмотре железнодорожной насыпи один путевой обходчик обнаружил револьвер Smith & Wesson калибра.38 Special: ствол в брызгах крови, в барабане – пять патронов и одна гильза. Мы навели справки и узнали, что в день преступления наш поезд прошел это место в 5:35 утра, незадолго до того, как проводник обнаружил застреленного насмерть пассажира. Экспертиза оружия подтвердила наши ожидания: пуля, извлеченная при вскрытии, без сомнений, принадлежала найденному оружию, индивидуальные особенности ствола оставили безошибочный след на пуле. Баллистики установили еще кое-что: при выстреле ствол револьвера находился на расстоянии менее 3 сантиметров от груди Тома Хоу – классический
Однако результаты тестовых выстрелов, произведенных из револьвера, вызвали удивление: распределение остатков пороха на левой руке убитого говорило против того, что выстрел он произвел сам. Они скорее говорили о том, что Том Хоу прижал руку к огнестрельному ранению и перенес пороховую смесь со своей рубашки на руку. Еще один сюрприз преподнесло заключение экспертизы: на правой руке покойного также не было обнаружено остатков частиц, характерных для выстрела из револьвера.
Означал ли этот результат то, что Том Хоу не покончил жизнь самоубийством и не инсценировал собственное ограбление, а был застрелен? Я все еще не верил в это, иначе как еще можно было объяснить следы крови?
Дальнейшее изучение личных обстоятельств покойного укрепило мое предположение. Настойчивые допросы коллег по работе Тома Хоу показали, что у мужчины были финансовые проблемы. Он постоянно занимал у них деньги. Совсем недавно, за день до преступления, он занял 100 немецких марок у одного коллеги, которого случайно встретил на автостоянке казармы – почти в одно время с предполагаемым снятием наличных в банке.
Когда затем следователь обратился с запросом в банк, ответ нас уже не удивил. Квитанция о выдаче наличных, найденная в купе, была поддельной. Указанный счет не существовал уже в течение нескольких лет, а бланк, на котором была напечатана квитанция, давно не использовался банком. Соответственно доказательств выплаты наличными заявленной страховой суммы в системе финансового учреждения не было.
Рабочий компьютер Тома Хоу помог нам внести ясность в дело.
Незадолго до отъезда в Бремен мужчина удалил личные файлы, которые мы все же смогли восстановить. В письме другу в начале этого года Том Хоу писал, что он с каждым днем все сильнее устает и всерьез подумывает «взять пистолет.38-го калибра и покончить со всем этим дерьмом с болезнью».