Я распорядился провести процедуру установления личности явившегося с повинной. У него взяли кровь и волосы для сравнительных исследований, после чего мы вместе с коллегой начали допрос.
Герберт Риттер и в самом деле хотел признаться в убийстве. Тихо, медленно, и тем не менее заикаясь, он начал рассказывать:
Из этого его признания мне было непонятно, о каком именно убийстве идет речь, потому что все три проститутки были зарезаны в своих квартирах. Пока Герберт Риттер не сообщил нам ничего такого, о чем он не мог бы узнать из любой ежедневной газеты. Он даже не знал имени своей жертвы.
Как бы абсурдно это ни звучало, но периодически разные мужчины и женщины приходят в полицию, чтобы признаться в убийстве, которого они не совершали. Они делают это из-за нездоровой самооценки или из-за бессознательной, ложной потребности избавиться от чувства вины. Я дважды сталкивался с подобными и знал, как сложно бывает проверить правдивость такого «признания». Нам нужны были конкретные факты о преступлении, а не общие фразы. Итак, мы с коллегой подвергли Риттера перекрестному допросу и стали задавать один вопрос за другим в высоком темпе: о внешности женщины, об обстановке в квартире, о ходе преступления. Вскоре Герберт Риттер начал еще больше заикаться и потеть. Отвечая, он нервно ерзал на стуле.
Уже через несколько минут я был уверен: Герберт Риттер убил не одну из трех проституток, а всех трех. Волнуясь, он путал детали преступлений:
Что-то не сходилось. Одна из жертв, Рамона Браун, действительно была одета в черное нижнее белье, но на нее напали с ножом и зарезали. Это Виолетту Винтер ударили бутылкой.
Когда я указал Герберту Риттеру на это несоответствие и обвинил его в убийстве трех проституток, а не одной, он сначала заколебался, задумался и стал смотреть прямо перед собой. Затем, слегка помедлив, он «расширил» свое признание:
– Да, это был я.
После этого он начал говорить без остановки, почти без знаков препинания, так что я порой еле успевал за ним записывать. Мы воспользовались возможностью применить стратегию
Именно так и сделал Герберт Риттер. Чем дольше он говорил, тем увереннее становился его голос. Заикание полностью исчезло. В тот день допрос длился до полуночи, а когда мы закончили на следующий день в обед, признание Герберта Риттера уместилось на тридцати семи аккуратно исписанных страницах. Получился, кажется, откровенный и подробный рассказ о том, почему и как он стал убийцей трех человек.
Герберт и Рамона
Первому убийству предшествуют две неудачные попытки. «Я остался без работы, Рождество было на носу, и мне срочно нужны были деньги. Моя девушка нервничала, потому что нам нужно было покупать подарки». Он хочет ограбить и убить какую-нибудь пожилую женщину. Но одна из них даже не пустила его в квартиру, а к другой неожиданно пришла в гости дочь.
Испытывая острую нужду в деньгах, он решает «прочитать объявления о шлюхах в газете и обратить внимание на номера телефонов. По ним можно догадаться, из какого они района». Искать своих жертв в этой среде побуждает его не чувство ненависти, а скорее прагматические соображения.
Герберт Риттер тщательно выбирает первые два места преступления – чтобы они были на большом расстоянии от его квартиры. Когда Рамона Браун называет ему по телефону свое имя и адрес, он договаривается о визите ближе к вечеру: