Все, что сейчас между нами происходит, – безумно откровенно! И я ничего не могу поделать со своими реакциями – соски под сильной рукой мгновенно затвердевают. Глаза Шахова темнеют, когда он это видит. Воздух между нами будто становится тяжелее.

Я в абсолютном раздрае. У Гриши мама умерла. Но наши губы тянутся друг к другу. Вцепляюсь пальцами в широкие плечи, и Шахов углубляет поцелуй. Пусть отнесет меня в спальню, да хоть здесь, на столе пусть возьмет, а я ненароком опрокину бутылку на пол. Не хочу, чтобы он заливал горе алкоголем!

Поцелуи не прекращаются. Они влажные, ненасытные. Между ног настойчиво и болезненно пульсирует, я дико хочу нашей близости, хочу почувствовать его грубые и мощные толчки.

Когда рука Шахова касается меня внизу – вздрагиваю. Собственное возбуждение и инициатива Григория добавляют смелости. Я тоже опускаю руку и трогаю его эрекцию.

Эмоции захлестывают, чувства обостряются. Каждую клетку наполняет ликование, когда Григорий прерывает поцелуй и стягивает с меня джемпер, под которым нет бюстгальтера. Грудь обжигает прохладный воздух.

Последняя связная мысль исчезает из головы, когда Шахов, поставив на пол, раздевает меня. Подхватив под ягодицы, сажает на столешницу, разводит мои колени и смотрит вниз, прямо туда, обжигая взглядом.

– Идеальная. – Он поднимает глаза к моему лицу.

Всего одно слово, а руки и ноги слабеют, внутри будто срабатывает взрывной механизм.

Не знаю, что будет дальше, но рядом с Шаховым я чувствую себя ненормальной извращенкой, которая с радостью готова принять все, что он может предложить.

– Ася… – хрипло выдыхает Григорий и наклоняется.

Жадно обхватывает мои губы своими. Целует напористо, лаская пальцами набухший клитор.

В наших действиях столько страсти, нетерпения и тоски! Меня размазывает от эмоций. Когда первый осторожный толчок дарит ощущение болезненной наполненности, протяжно стону. Это запредельно! Ничего лучше я не испытывала! Самый настоящий кайф!

Гриша вглядывается в мое лицо, наращивает темп, а я кусаю губу в попытке загасить свои громкие стоны.

Шахов врезается глубже, по его вискам стекают капли пота. До слуха доносится скрежет движущегося стола. Так символично. На этой кухне случилась наша первая близость, после которой я испытывала подобие стыда, а сейчас кажется, что я как сгусток эйфории. Или начисто из нее состою.

Наполненность внутри становится еще более ощутимой, приятной, я чувствую приближение оргазма и не только своего. Когда он настигает нас, кричу и царапаюсь, растворяясь в мужчине, который дарит столько эмоций.

Отдышавшись, я льну к Григорию и дрожу. Это было очень сильно! Словно через меня пропустили двести двадцать вольт, а теперь вдруг обесточили. Он отстраняется, целует меня в ключицу, а затем, подхватив на руки, несет в душ.

Не жду, что близость между нами повторится, но именно это и происходит. Шахова хватает еще на один заход, а потом он выключается, будто по щелчку.

Я встречаю Дмитрия с пакетами, раскладываю еду в холодильнике и ложусь под бок к Грише, впервые за долгое время погружаясь в сон с улыбкой на губах и умиротворением в душе.

Утром просыпаюсь с тяжелой головой. Григория рядом нет. Часы показывают восемь.

Нужно поехать домой и переодеться, привести себя в порядок. Я не могу в таком виде пойти на похороны. Пишу Дмитрию СМС и прошу его забрать меня.