Во время ужина в бистро они болтали обо всем и ни о чем: о тех мелких ежедневных событиях, которые заполняли до сего дня их существование на разных континентах. Он узнал названия колледжей и университета в Пенсильвании, в которых она училась. Ей же стало известно, что после защиты диссертации по праву он открыл юридический кабинет, клиентура которого быстро выросла. Выяснилось, что Жофруа не придавал большого значения материальной стороне жизни, тогда как Эдит, по примеру всех американских девушек, находила очень важным, что мужчина способен прилично зарабатывать на жизнь.

Несмотря на взаимные откровения, оба чувствовали незначительность всех этих фактов; самым важным было то, что они смогли найти друг друга.

Наконец он решился:

— Эдит, есть одна вещь, которую я не могу больше от вас скрывать. Вчера вы спросили, был ли я влюблен в вашу мать. Так вот, я был больше чем влюблен… В течение трех лет ваша мать была моей любовницей, и мы жили вместе в той самой квартире на авеню Монтень… Рано или поздно, если мы будем продолжать встречаться, вы бы об этом узнали, хотя бы даже от Лиз, недолюбливающей меня. Я предпочитаю, чтобы вы узнали правду от меня. Это все.

Во время признания на лице девушки не промелькнуло и тени удивления. Спокойным голосом она произнесла:

— Благодарю за искренность, Жофруа. Вы поступили правильно.

— Вы на меня не сердитесь?

— Я бы вам не простила, если бы вы продолжали это и дальше скрывать. И как я могу упрекнуть вас за то, что вы были любовником моей матери? Вы же тогда не знали о моем существовании… Давайте больше никогда не возвращаться к этой теме!

Он посмотрел на нее глазами, полными благодарности.

— Ведь это к лучшему, что ситуация прояснилась? Уверена — теперь вы должны чувствовать себя свободным от груза, давившего на вас там, в знакомой вам квартире. Именно это было причиной вашего болезненного состояния в тот раз?

— Да…

— Отныне вы можете честно смотреть мне в глаза. Я думаю, мы были достаточно откровенны сегодня. Мне пора, проводите меня!

Когда они расстались, он даже не осмелился спросить разрешения снова позвонить ей.

Проходили дни, а Жофруа все не решался сделать первый шаг навстречу девушке, чувства к которой были странным образом противоречивы: испытывая настоящую потребность вновь увидеть ее, он опасался, однако, новой встречи. Может быть, было бы благоразумнее избегать дочери своей любовницы, память о которой ассоциировалась с длительным и болезненным ощущением одиночества, последовавшего после разрыва? Теперь, когда он наконец смог освободиться от прошлого, не было ли чистым безумием вновь броситься в сладостные коготки другой Килинг? Если бы его отношения с Эдит могли ограничиться простым любовным приключением без перспектив и последствий! Но с такой решительной девушкой об этом не могло быть и речи. Да Жофруа и сам этого не желал: золотоволосая Эдит с первого же мгновения показалась ему идеальной спутницей, может быть, единственной, с кем он был готов связать свою судьбу… Но мыслимо ли было стать мужем девушки, будучи до этого долгое время любовником ее матери? В этом было что-то неприличное и противоестественное.

Он не ходил больше в бассейн клуба «Расинг» из опасения случайной встречи с ней.

Однажды утром она сама позвонила ему. Звонкий и веселый голос ее зазвучал в трубке:

— Куда же вы запропастились, Жофруа? Я тут много размышляла после нашего последнего разговора. Вы можете принять меня за ненормальную, но я должна вам также признаться: помните, я говорила, что ни один мужчина до сих пор мне не понравился? Однако с момента нашего знакомства вы показались мне непохожим на других, и мне кажется, я нашла ответ на эту загадку: я думаю, вы единственный, кто способен ухаживать за мной… Я вам также говорила, что американки очень сентиментальны; каждая из них мечтает однажды покорить европейского мужчину. Это глупо, но это так: в душе американских девушек существует тайный уголок, где спрятано желание познать большую любовь с потомком римлян… Я, должно быть, из того же теста, что и мои романтические соплеменницы. Вы понимаете меня, Жофруа? Мне бы очень хотелось, чтобы вы за мной поухаживали! Я вам разрешаю начать это с сегодняшнего вечера: заходите за мной в восемь часов. Но особенно не обольщайтесь — это вовсе не означает, что я буду готова любить вас… Да, кстати, я по достоинству оценила вашу искренность в тот вечер. До скорой встречи…

Несмотря на щелчок на другом конце провода, он еще долго стоял в задумчивости, забыв повесить трубку, и все спрашивал себя, не послышался ли ему этот голос, произнесший такие магические слова.

В этот вечер им вовсе не хотелось уединяться в ночном ресторане. После ужина в том же маленьком бистро на левом берегу Сены, куда она захотела непременно вернуться, как будто совершала какое-то священное паломничество, Эдит любезно произнесла:

— Я вас приглашаю ко мне на бокал шампанского!