Я развернул Еву лицом к затонированному окну, прижал к подоконнику.

— Решила сделать карьеру на громкой истории?!

— Отпустите меня!

— Так я тебе карьеру поломаю. Один звонок твоему начальству и оно от тебя открестится! Всосала?? С волчьим билетом на улицу.

Ева сломалась. Затряслась, заплакала.

— Боже… что вам от меня нужно….

— Две вещи — я нажал на шею, пригнул девушку к подоконнику — Первое. Снимешь про группу хороший, хвалебный репортаж. Не вот это дерьмо с родителями, а оближешь нас с ног до головы. Ясно?

— Ясно, ясно!

— Второе — тут мне пришлось приложить над собой изрядные усилия. Девушка стояла в такой позе… — Нам нужен оператор, который снимет наш тур.

— Я все устрою! Клянусь!

— Вот и отлично — я отпустил Еву, толкнул ее к умывальнику — Папарацци из тебя не получился. Прими как данность. Умойся и приходи обратно.

Я вышел из туалета, перевел дух. Я чуть не изнасиловал Еву. Буквально в шаге был от того, чтобы задрать ей юбку. Два глубоких вдоха, ладно, поехали дальше.

С обольстительной улыбкой я вошел в студию. А тут народ ругался.

— … хотите такой же судьбы своим детям??

Миссис Эскудеро орала на Флойда. Тот стоял красный как рак, кидал на нее убийственные взгляды. Которые мама Бониты игнорировала, больше адресуясь к двум пожилым женщинам — матери Джона и бабушке Фила. Сами парни тихонько сидели в углу, переговариваясь с Кеном и Джимми.

— А где родители Дивана? — тихонько поинтересовался я у Бониты, которая скромно у входа.

— Он сирота.

— … да, я плотник! И я горжусь этим. Мой отец был плотником, дед… — Флойд не выдержал — Эта профессия кормит нас уже целый век! А заметьте не бряцание на гитаре.

— Папа, я в прошлом месяце заработал больше чем ты за квартал! — Кен кинул на меня благодарный взгляд.

— Замолчи! Христос плотничал вообще без денег. А что вы поете?! Просто послушай, что вы поете! — Уотермарк достал из кармана бумажку, начал зачитывать лирику из Thunderstruck: