— Твои глаза, — шепчу я. — Почему они меняют цвет? — Он качает головой, но я не унимаюсь. — То же самое я видела и у Арджуна, прямо перед тем, как он напал на меня. Почему так происходит?

Варек выдыхает, и теплый поток воздуха ласкает мою щеку.

— Так происходит, когда мы испытываем сильные эмоции.

— Ничего страшного в этом нет. Зрачки человека расширяются, когда мы смотрим на кого-то, кто нам нравится. Кажется, всё логично.

Он снова качает головой.

— Ты не понимаешь. Мы, дравиане, не хотим испытывать эмоций.

— Что? Все испытывают эмоции. Ну, кроме насекомых, а вы, конечно, далеки от них, верно? О Боже, пожалуйста, не говори мне, что ты относишься к насекомым. Думаю, я в буквальном смысле умру.

Он смотрит на меня с легкой ухмылкой на полных губах, и мой иррациональный страх превращается в иррациональное желание.

— Мы потратили много веков на то, чтобы подавить наши эмоции, — говорит он. — Они не приводят ни к чему, кроме насилия.

— Неправда.

Последние пару лет своей жизни я изучала влияние эмоций и человеческую психику, и мне трудно понять, как и почему кто-то думает, что может от них избавиться. Некоторые вещи заложены природой, как дыхание, которое нужно для того, чтобы выжить.

— Всегда есть что-то противоположное, — говорю я. — Подавляя гнев и боль, ты также лишаешь себя радости и удовольствия. Каким унылым было бы существование, если бы мы никогда не испытывали этих эмоций.

— Это твое мнение. История же моего вида доказывает обратное.

Я поджимаю губы.

— Просвети меня.

— Ты очень любознательна для такого примитивного существа, — замечает он. Я хочу обидеться, но меня впечатляет, как он это говорит, словно удивляется и восхищается мной. — Давным-давно, еще задолго до моего рождения, мы не подавляли свои эмоции. Мы были похожи на вас, людей. Однако брачные узы усиливают наши эмоции, делая их почти неуправляемыми. Ревность провоцировала насилие, гнев превращался в ярость, а печаль приводила к беспросветной депрессии. Многие мужчины покончили с собой после смерти своей спутницы. В то время старейшины считали, что лучше всего подавить узы, чтобы контролировать эти чувства. Так продолжалось долгое время.

— До этого момента, — говорю я.

— До этого момента. — Он окинул мое лицо все еще черным, как ночь, взглядом.

Пробуждается здравомыслие, разрушая покой, который я сейчас испытываю в его объятиях.

— Подобное происходит со всеми или только с мужчинами в паре? — спрашиваю я, и в моих словах сквозит подозрение.