– Тогда, когда я шел к Горе призраков, – добавил Атлатль.

Банти вернул ему перо.

– Большинство людей думают, что Громовые птицы существуют только в преданиях старейшин.

Вплетая перо в волосы, Атлатль продолжил:

– Я помню, как стоял на краю обрыва и смотрел на реку, когда позади меня появилась большая тень. Помню, как упал с обрыва, как держался за ветку дерева и звал на помощь отца. Помню, что видел тебя: ты стоял надо мной на скале и смотрел вниз. Еще я слышал, как другие люди бежали на мои крики. Моя хромая нога каждый день напоминает мне об этом.

– Разве можно доверять детским воспоминаниям? – пожал плечами собеседник.

– А я им и не доверяю, – согласился Атлатль. – Все эти годы я думал, что отбился от Громовой птицы, которая столкнула меня с обрыва. Но когда увидел на расстоянии броска копья птицу, уронившую это перо, то понял, что ни один ребенок не выжил бы после нападения такого огромного хищника. Поэтому я попытался припомнить еще что-нибудь. И в своих воспоминаниях услышал твой голос: ты пришел до того, как меня спасли, и сказал мне, что, должно быть, Громовая птица сбросила меня с обрыва. Эти слова врезались мне в память. Я поверил, что на меня напала Громовая птица, потому что ты мне так сказал.

Банти не смотрел на племянника.

– Все произошло очень давно, и там не было никаких свидетелей. Это ложное воспоминание, которое ты по ошибке принимаешь за правду.

До похода к Горе призраков юноша не посмел бы так разговаривать со своим дядей. В конце концов, Банти был шаманом. Но, как и его отец, Атлатль изменился после их путешествия. Он больше не чувствовал себя маленьким мальчиком.

Банти закашлялся. Когда приступ прошел, он потянулся к копьеметалке, которую вырезал Атлатль. Тот дал ее подержать, и Банти принялся вертеть и внимательно рассматривать оружие. Юноше показалось, что руки его дяди лишились плоти, и пальцы Банти походили на когти.

– Знаешь ли ты, что во всех племенах это оружие в твою честь теперь называют атлатлем? – спросил мужчина. – И что твой отец учит охотников изготавливать его и пользоваться?

Юноша вспомнил, какую гордость он испытывал, когда все увидели когти медведя на его шее и назвали великим охотником. Но теперь Атлатля не так занимало то, что люди думают о нем. Гораздо важнее была его уверенность в себе. Та уверенность, которая придавала ему силы и позволяла на равных вести разговор с шаманом племени.

– Мы все учимся друг у друга, – ответил юноша. – Таков путь племени. Я хотел бы, чтобы они выбрали этому оружию другое имя, но уже слишком поздно.

– Мой сын сказал мне, что ты делаешь для него копьеметалку, – заметил Банти, возвращая оружие Атлатлю.

– Да. Это для Пауоу.

– Он добавил, что ты научишь его пользоваться ею.

– Конечно научу.

– Пауоу делал все, чтобы тебя изгнали, – уронил шаман. – А ты отплатишь ему за это добром?

– Я следую совету своего отца, – ответил Атлатль. – Скоро люди забудут, что он обвинял меня. Нам с Пауоу не следует быть врагами. Если я стану относиться к нему как к другу, то, возможно, и он когда-нибудь начнет делать так же.