Книги
Плавания Баренца
Под вечер, при сильном западном ветре, море совершенно открылось, что внушило нам большую одежду на скорое освобождение и на то, что мы наконец выберемся из этого тягостного угла.
4 июня была приятная, ясная и не очень холодная погода, солнце светило ярко. Когда солнце было приблизительно на юго-востоке, мы в количестве 11 человек отправились к нашей лодке, которая лежала на берегу на месте, покрытом песком и водорослями, и перетащили ее к кораблю. Теперь это стоило нам меньшего труда и усилий, чем в тот раз, когда нам пришлось прекратить работу. Причина заключалась, по нашему мнению, в том, что снег теперь был крепче и плотнее, а может быть и сами мы приступили к работе более бодро, увидев открытую воду и надеясь на отъезд отсюда. Трое остались у лодки, чтобы чинить ее. Так как она служила для перевозки селедок и имела заостренную корму, то они ее несколько обрубили и сделали плоской, чтобы она была более удобной для плавания по морю, а также несколько подняли и вообще придали ей насколько возможно более удобную форму. Остальные приготовляли между тем в доме все необходимое для плавания и стащили из дома на корабль двое саней, нагруженных продовольствием и прочей утварью. Корабль находился на середине пути между домом и открытой водой, и потому мы могли позднее, когда будем уезжать, перевезти это более кратким путем к воде. Всякая работа казалась нам легче потому, что мы надеялись уехать из этой пустынной, суровой и тягостной[358] страны.
5 июня погода была скверная, сильный град и снег; дул западный ветер, который очищал море от льда. В силу этого мы по могли ничего делать вне дома, а дома приготовляли паруса, весла, мачты, реп, руль и все, что нам было необходимо.
6 июня утром погода была сносная, дул северо-восточный ветер. Мы с плотниками отправились к кораблю для работы над лодкой и вместе с тем свезли к кораблю двое саней, нагруженных продовольствием, товарами и другим, что мы считали нужным взять с собой. Позднее подул сильный юго-западный ветер со снегом, градом и дождем, чего мы долгое время не видали; плотники были вынуждены бросить работу и вместе с нами уйти в дом, где впрочем тоже нельзя было найти сухого места, так как доски от крыши мы взяли для починки лодок, теперь же крышей служил только парус. Снег, покрывший дорогу, начал таять, так что нам пришлось снять накладки, сделанные из шапок,[359] и опять надеть кожаные башмаки.
7 июня, при сильном северо-восточном ветре, стало опять пригонять лед; но когда солнце было приблизительно на юго-востоке, погода стала ясной, и плотники вновь отправились к кораблю для окончания работы над лодкой, а мы захватили лучшие и наиболее дорогие купеческие товары, которые хотели взять с собой, и прикрыли их, чтобы предохранить от морской воды, так как должны были везти их в открытой лодке.
8 июня в ясную погоду мы стащили на корабль товары, которые запаковали и приготовили, а плотники работали над лодкой, чтобы под вечер совершенно с ней покончить. В тот же день мы все приволокли лодку к кораблю, закинув за плечи лямки, как это делается при перевозке саней. Таким образом, таща плечами и руками, мы справлялись легче; кроме того веселое настроение прибавляло нам сил, так что мы делали больше, чем могли бы в другое время, ибо бодрость и надежда увеличивали наши силы.
9 июня погода также была приятная, ветры дули переменные. В этот день мы вымыли наши рубашки и прочее полотняное белье, чтобы все было готово; когда нужно будет отплыть, a плотники были заняты окончанием обшивки лодок.
10 июня мы отвезли на корабль четверо саней, нагруженных товарами; ветер был переменный, а под вечер он стал дуть с севера. Дома мы были заняты приготовлением всяких вещей. Оставшееся вино мы разлили по маленьким боченкам, чтобы распределить его на ту и другую лодку; мы это сделали отчасти потому, что могли быть затерты льдом (мы были уверены, что это с нами случится), отчасти для того, чтобы иметь возможность легче выгрузить все на лед и внести обратно, так как и это могло выпасть нам на долю.
11 июня погода была скверная, дул сильный ветер, так что мы весь день не могли ничего делать и очень боялись, что буря вместе со льдом унесет и корабль (это могло бы случиться), к величайшему нашему горю, ибо все наше продовольствие и товары были на корабле; но к счастью этого не случилось.
12 июня погода была довольно сносная. Мы все вышли с топорами, лопатами и другими нужными орудиями, чтобы проложить среди ледяных холмов дорогу, по которой нам надо было тащить лодки к воде. Нам предстояла тяжелая работа по скалыванию, копанию, копке и разбрасыванию льда. И вот, когда работа особенно кипела, огромный тощий медведь вышел из моря и пошел на нас. Мы предполагали, что он явился из Татарии. Так как у нас не было мушкетов кроме того, который захватил наш цирульник, то я тотчас поспешил на корабль принести один-другой мушкет. Медведь быстро погнался за мной и, может быть, настиг бы меня, но, заметив это, наша команда оставила работу и пустилась за ним. Увидев это, зверь повернул и пошел на них, но затем, раненый двумя выстрелами цирульника, побежал. Так как лед был неровный и холмистый, то медведи не мог убежать далеко, наши его настигли и подстрелили, а затем еще у живого вышибли зубы.
13 июня была приятная погода. Капитан в сопровождении плотников пошел к кораблю, и они окончательно приготовили лодки. Оставалось только спустить их на воду. Люди сами видели открытое море.[360] Капитан вернулся в дом и сообщил Виллему Баренцу (который был давно болен), что он принял решение воспользоваться представившимся теперь удобным случаем для отъезда вместе с командой спустить в воду лодки, чтобы покинуть Новую Землю. Тогда Виллем Баренц, предварительно написавший записку,[361] скатал ее в размер мушкетного разряда[362] и повесил в камине. В ней было рассказано, как мы прибыли из Голландии с целью плыть в Китайское царство и что с нами случилось здесь; сказано было и про наши невзгоды, чтобы, если кто после нас пристанет сюда, он мог понять, что с нами было и как мы поневоле построили этот дом, в котором и застряли на десять месяцев. Написал он и про то, как нам надо было пускаться в море на двух открытых лодках и предпринять изумительное и опасное плавание. Капитан также составил две грамоты, подписанные большинством из нас, о том, как мы долгое время жили на земле с большими тягостями и затруднениями, надеясь, что корабль освободится ото льда и мы на нем опять уедем отсюда; как вместо этого корабль оставался крепко скованным льдом, а время уходило, продовольствия перестало хватать; как необходимость заставила нас для сохранения своей жизни покинуть корабль и начать плавание на лодках. Экземпляры этих грамот были помещены в каждой лодке; если буря разлучит нас или один экземпляр погибнет от какого-либо иного несчастия, то второй экземпляр мог сохраниться в другой уцелевшей лодке. Проделав все это, мы стащили лодку в воду и оставили на ней человека, а затем поступили так же с другой лодкой; кроме того мы подвезли 11 саней с продовольствием и вином. которые у нас оставались, а равно с товарами купцов, причем соблюдали величайшую осторожность, чтобы насколько возможно сохранить их в целости. В том числе было шесть кип хорошего тонкого сукна, ящик, полный полотна, две кипы чистой шелковой материи, два сундучка с деньгами, две бочки с оружием и имуществом команды, как, например, рубашками и другим, тринадцать бочек с хлебом, полная бочка сыра, половина свиньи, два боченка масла (оливкового), шесть — вина, два — уксуса и разное имущество и платье команды, а также много другого. Когда это было собрано в кучу, то нельзя было представить себе, что это можно вместить в лодки. Снеся все в лодки, мы отправились домой и перевезли на санях к воде, где стояли лодки, Виллема Баренца, а затем Класа Андрисона, оба они были больны. Таким образом разместились мы по лодкам, разделившись и приняв в каждое судно одного больного. Тогда капитан велел поставить обе лодки рядом и дал нам подписать письмо, которое, как было сказало раньше, он составил. Содержание его следующее:
Вплоть до сегодняшнего дня мы ожидали и надеялись, что корабль освободится ото льда, а теперь на это остается очень мало надежды или нет никакой, потому что корабль крепко окружен льдом, да притом в конце марта и начале апреля лед так уплотнило и наторосило, что мы стали раздумывать, каким образом нам дотащить лодки до воды и где найти для этого удобное место. Поэтому[363] я предложил на обсуждение Виллема Баренца, главного штурмана корабля, а также других должностных лиц и всех прочих вопрос, как нам спасти себя и некоторые товары купцов. Мы не нашли лучшего решения, как починить наши лодки и приготовить насколько возможно все необходимое, чтобы не пропустить время, так как, не использовав его, мы рискуем погибнуть от холода и нужды. Да и теперь надо бояться, чтобы этого не случилось, так как среди нас есть три или четыре человека, от которых мы не можем ожидать никакой помощи — они до такой степени истощены холодом и недугом, что не обладают силой даже и на полчеловека. Далее следует предвидеть, что дела будут не вполне благополучны как из-за длинного пути, который предстоит нам проделать, так и потому, что с хлебом не дотянуть до конца августа; а между тем легко может выйти, что если с нами случится в пути что-нибудь скверное, то раньше этого времени мы не доберемся ни до какой страны, где могли бы приобрести что-либо, хотя, начиная с настоящего часа, мы принимаем к этому все меры. В силу всего этого мы решили не ждать дольше, так как сама природа учит нас думать о самосохранении. Все это мы постановили единогласно и подписали 1 июня 1597 г. Так как сегодня мы готовы, имеем попутный западный ветер и открытое море, то мы собрались отплыть, потому что корабль все еще остается крепко затертым льдом, и в его положении мы не заметили никакой перемены к лучшему, несмотря на частые и сильные ветры с W, N и NW, и поэтому в конце концов мы его покинули. Сего 13 июня 1597 год"
Затем, при северо-западном ветре и достаточно открытом море, мы приступили к отплытию.
14 июня утром, когда солнце было на востоке, мы, имея западный ветер, отплыли на лодках. Взяв курс на ONO, мы прошли в тот день пять миль до Островного мыса. Начало нашего плавания вышло не очень удачным, так как мы наткнулись на густой лед, который еще держался там, и это нас сильно испугало. Когда мы застряли, то вчетвером отправились на берег развевать положение и принесли четырех птиц, сбитых нами камнями с утесов.
15 июня лед стало относить, и мы при южном ветре двинулись дальше. Мы миновали Головной мыс и Флиссингенский мыс, наиболее выдающийся к северо-востоку, а затем на протяжении приблизительно тринадцати миль плыли на север, до мыса Желания, где и оставались до 16 числа.
16 июня мы поплыли дальше и при южном ветре добрались до Оранских островов, отстоящих на восемь миль от мыса Желания. Тут мы высадились на берег, взяв два боченка и котел (чтобы растопить снег и наполнить бочонки водой), имея также в виду поискать птиц и яиц для больных. Придя туда, мы развели огонь из найденных дров и растопили снег, но никаких птиц не нашли. Однако трое из наших людей отправились по льду на другой остров и поймали трех птиц. При возвращении капитан (который был одним из трех) провалился под лед, попав в опасное для жизни положение, так как там было сильное течение. Освободившись, он пришел к нам и высушил платье на огне, который мы развели. На том же огне мы сварили птиц, которых отнесли в лодки и отдали больным, и наполнили наши боченки, вмещавшие около 4 конгиев.[366]
Вернувшись к лодкам, мы пошли дальше при юго-восточном ветре. Погода была туманная и сырая, и мы сильно промокли, ибо наши лодки были совершенно открытые. Мы плыли на W и WtS, пока не очутились перед Ледяным мысом. Когда обе лодки сошлись около этого мыса, капитан, обратившись к Виллему Барениу, спросил, как его здоровье. Тот ответил: "Хорошо, я надеюсь еще побегать, прежде чем мы придем к Вардехуз",[367] и, обратившись ко мне, спросил: "Геррит, находимся ли мы около Ледяного мыса? Подними меня, я хочу еще раз посмотреть на него".[368] От Оранских островов до Ледяного мыса мы сделали приблизительно пять миль, и когда ветер переменился на западный, мы прикрепили лодки к большой льдине и немного поели. Воздух становился все более и более влажным и туманным, мы снова были окружены льдом и были вынуждены остаться здесь.