Давид снова повернулся ко мне, как-то странно усмехнулся и кивнул.

– Что ж, до понедельника.

– До понедельника!

Мне стало неудобно за свою отстраненность, поэтому я, привстав на цыпочки, чмокнула Давида в щеку и попятилась в черноту. После яркого света фонаря глаза некоторое время привыкали к темноте, а когда я подошла к подъезду, разглядела всех троих. На Соне было новое летнее платье и красивый вязаный кардиган. Вова снова в белой рубашке, которую, видимо, решил сносить еще до выпускного. Матвей стоял чуть поодаль от сладкой парочки и не сводил с меня взгляда. Все трое молчали. Аверина загадочно улыбалась, а вот брат и Мальцев выглядели слишком серьезными.

– Вы куда? – как ни в чем не бывало поинтересовалась я.

Конечно, я смутилась, ведь они наверняка стали свидетелями нашего с Давидом жаркого прощания. Вова каждый день промывал мне мозг, чтобы я держалась от Перова подальше.

– Гулять! – счастливым голосом проговорила Соня.

– На ночь глядя?

Вовка и Матвей молчали, а Аверина продолжила:

– Может, на развод мостов попадем. Хочешь с нами?

– А эти двое дали обет молчания? – кивнула я почему-то в сторону Мальцева.

Соня рассмеялась, а Матвей все-таки подал голос:

– Угу. А Вовка еще и целибат прихватил бонусом.

– Да пошел ты… – отозвался брат.

Теперь, когда Матвей привычно подкалывал брата, а Вова злился – настала гармония.

– Я с вами! – сказала я.

На вечернем проспекте нас встретила привычная суета и толпы прохожих. Вова и Соня, взявшись за руки, вышли чуть вперед, а мы с Матвеем плелись позади. Я, привыкшая к болтовне Мальцева, уже приготовилась слушать его, но Матвей сегодня был слишком серьезным.

– Ты сегодня какой-то молчаливый, – сказала я, поглядывая на него сбоку.

Мальцев повернулся ко мне и как-то печально улыбнулся:

– Обычно ты стараешься меня заткнуть. Как тебе угодить?