Чувствуя себя ненормальным, я шептал ей в розовое ушко, что она — самая прекрасная, самая замечательная девушка из всех, что я встречал, что я просто мечтаю о том, чтобы остаться с ней навсегда… Но не могу, не могу потому, что скоро мне придется навсегда исчезнуть и я не хочу, чтобы она расстраивалась. Пусть она не думает, что я не обращаю на нее внимания, я ведь вижу, какая она красивая… Я говорил еще много ласковой и нежной ерунды, из тех слов, что все влюбленные во всех мирах шепчут своим любимым. И, самое главное, я ни слова ни соврал…
Ана прекратила рев, умиротворенно лежа на моей груди и обнимая меня за талию. Потом она сделала попытку так, невзначай, улечься на моей кровати с расчетом на ней же и заночевать. Мол, ты, Карс, читай, а я просто полежу одна, посмотрю на тебя… Я переполошился и вежливо выпроводил ее за дверь. Останься она и, во-первых, как объяснить хозяевам, почему это принцесса королевства утром выходит голая из спальни мужчины, который ей не муж и даже не жених? А, во-вторых, останься она и лежать одной ей пришлось бы недолго… Вы бы выдержали? Я ведь не каменный. Мундир Ана сбросила, явно, чтобы подразнить меня еще раз, и ушла, замотавшись в простыню. Судя по вскрику в коридоре, кого-то напугав… Я еще час сидел за столом, глядя в книгу, а видя… Ну все то, что так смело показала мне Ана. Остыть удалось не сразу.
Наконец мой пульс, дыхание и все остальное успокоились и я смог продолжить познание истории страны, которую я покину навсегда где-то через полмесяца. Читать было интересно, автор излагал все простым и понятным языком, правда, с логикой не дружил совершенно. К примеру дедушка Саул, он же король Саул Первый объявлялся сумасшедшим на том основании, что смертельно боялся переворота и требовал от своих подданных подчинения. Если это — признаки безумия, в таком случае, нормальных королей я никогда не встречал… К утру я осилил семь томов и пришел к выводу, что чтение в больших количествах еще вреднее для здоровья, чем курение. Перед глазами плавали строчки, слова, отдельные буквы и картинки, которыми книги были просто напичканы. Суровый взгляд из-под нахмуренных бровей Богана Первого, первого славийского короля, бешеные глаза Камина Первого Великого… Еще немного и все эти короли начали бы со мной разговаривать…
Рассвет остановил меня на полпути к дурдому. Просто отправляться собирались рано поутру. Я захлопнул книгу, потер глаза, перед которыми мелькали маленькие беленькие точечки и тронулся… в смысле пошел поднимать спутников. Принцесса выскочила из спальни по первому же стуку, веселая и бодрая, как молодая козочка. Вдвоем мы кое-как растолкали храпевшего дядю Акима, сонно гудевшего, что он уже просыпается… уже встает… уже идет… уже пришел на место… Наконец подняли его окончательно, оставили собираться («Где мое ружье? Где мои пули? Где моя фляжка?») и пошли к больному сенатору. Гратон слабым голосом смертельно больного пожелал нам удачи, симулянт проклятый… И вот все в сборе: я, слегка бледный после ночного бдения (я бы плюнул на историю уже после первой книги, если бы как только я поднимал глаза от страниц, перед ними не появлялась принцесса в чем ее мама родила), в слегка помятой форме, дядя Аким, мятый гораздо сильнее моего мундира, с ружьем за плечами и тоскливым взором, и принцесса… Ана нарядилась в одолженный ей Ксаной охотничий костюм: гладкие рейтузы в обтяжку, коротенькая юбка, скрывающая от нескромных глаз то, что обтягивали штанишки, куртка с множеством пуговиц и кармашков, шляпка с маленькими полями и пером, воткнутым в макушку, сапоги выше колен… Все это — цвета молодой травы. Просто прелесть. Счастливая улыбка не сходила с лица Аны (все же из моих ночных утешений она сделала вывод, что мне небезразлична), которое имело негармонирующее выражение довольства и угрызений совести. Принцесса не поднимала на меня глаз, видимо, вспоминая, что она творила сегодня ночью.
Короче, наша спасательная экспедиция вышла на финишную прямую. Мы бодро шагали по дороге, которая удачно вела как раз в ту сторону, куда незадолго до похорон указывала приснопамятная джинкса. Дорога вела через лес, сосны обступали ее, временами смыкаясь над головой, из-за чего становилось жутко, казалось, что идешь в туннеле… Принцесса молчала, украдкой бросая на меня влюбленные взгляды, когда думала, что я не смотрю в ее сторону. Я все же ошибся: Ане нисколько не было совестно за ночные похождения, она просто втихую гордилась своей смелостью… Господи, что любовь делает с приличными девушками!
Дядя Аким, наоборот, молчать не собирался. Вернее, собирался, вначале он шел молча, загребая пыль носками сапог, бурча под нос, что зря он вчера пошел в деревню, а еще более зря — согласился идти сегодня черте куда. Потом наша процессия стала мне очень уж напоминать погребальную. Еще бы гроб — и вовсе не отличишь. Поэтому я стал задавать дяде разные вопросы, стараясь нащупать интересную ему тему. Глядишь, он разговориться и я услышу что-нибудь ценное. Постепенно дядя Аким разошелся до такой степени, что и вопросы уже были не нужны, он сам перескакивал с темы на тему. Я узнал, какие звери и птицы живут в окрестных лесах, как на них правильно охотиться, все последние деревенские новости, несколько способов засолки мяса, почему рыба последнее время ушла за Грозовую банку, как варить клей из костей и не задохнуться при этом, что надо делать, чтобы не сглазили ружье… Пару раз дядя Аким порывался рассказать мне как он, вместе со своим другом, поймал вчера оборотня, но вовремя вспоминал, с кем идет… Вот так, где-то уже после полудня, когда все уже основательно устали, мы добрались до села. Дорога перед ним поворачивал резко вправо, а нам нужно было дальше. На коротком придорожном совещании мы приняли решение пойти в село и узнать, что собственно находится в том направлении и как туда добраться. Наш провожатый, как выяснилось, почему-то ни разу не бывал в этих лесах, или, по крайней мере, не помнил об этом. Что, после вчерашнего, и немудрено… По моим расчетам, идти оставалось где-то около часа. А куда, сейчас выясним.
На пыльной деревенской площади находились церковь, контора местной власти и трактир. В последний мы и направились. Дядя Аким заскочил внутрь, чтобы расспросить, что находится в том направлении, где томится в темном и сыром подземелье бедняжка Ола… Я и Ана присели на лавку около двери. Местные жители, перемещавшиеся туда-сюда, не обращали на нас особого внимания, разве что молодые парни косились на Анины коленки, и озорные девчонки на бегу строили глазки молодому офицеру. Вообще-то за незаконное ношение формы полагается неслабое наказание… Но это в городе, в деревне патрулей нет. Мои белые волосы были спрятаны под широкополую кожаную шляпу, примерно такую же, какую носили капитаны Калин и Далин. Через некоторое время принцессу стали раздражать завлекающие улыбки девушек, которые что-то стали показываться в подозрительно большом количестве. По-моему, мимо меня уже прошли все девушки деревни по три раза… Ана, уже откровенно пыхтевшая от злости, решила показать конкуренткам, кто здесь главный. Я и среагировать не успел, как она обняла меня за талию, положила голову на плечо и уронила шляпку. Чем вызвала ехидное хихиканье оживившихся девчонок. Ну да, упавшая на улице шляпка по здешним понятиям все равно, что задранная порывом ветра юбка. Чтобы выручить подругу, а также прогнать лишнюю толпу, я снял свою шляпу и надел ее принцессе. Волосы рассыпались по плечам, девичьи глаза превратились в блюдца. После чего хохотушки смолкли и разбежались. Принцесса со злостью натянула мой головной убор обратно на меня, действительно, ее голова скрылась в нем почти до подбородка. Ана вернула свою шляпку на законное место, наступило молчание. Мы просидели так минут пять, принцесса несколько раз открывала рот, собираясь с духом, чтобы начать разговор, но каждый раз дух ей изменял. Наконец она решилась:
— Карс…
— Это вы с дядей Акимом? — раздался над нашими головами веселый женский голос.
Мы обернулись. В дверях трактира стояла улыбающаяся пышнотелая тетка, руки в боки. Хозяйка.
— Мы, — нестройно кивнули мы с принцессой.
— Пошли, — махнула тетка рукой, подзывая меня.
Ану я оставил на скамейке подождать, сам вместе с хозяйкой прошел внутрь. Народу в зале было немного: за столиками сидели несколько охотников, судя по груде костей на столе, уже прикончивших какой-то свой трофей, у стойки бармен (или как там его) допытывался у замотанной в тряпье девчонки, судя по идиотическому мычанию — местной дурочки, за чем ее послали. Слева поднималась на второй этаж лестница в комнаты, под ней стояла скамья, а на скамье находился дядя Аким.
— Вот, — продолжая весело улыбаться, указала рукой хозяйка. — Забирать будете?
С этими словами она потрясла его за руку. Дядя Аким не реагировал на внешние раздражители. Он лежал, вытянувшись как покойник, и блаженно ухмыляясь храпел. От него за километр разило пивом. В руках наш дезертировавший в мир грез проводник сжимал свое драгоценное ружье.
— Интересно, — спросил в пространство я, — его можно разбудить?
— Не-а, — покачала головой тетка, — я дядю Акима хорошо знаю. Если уж он выпил, то спать будет, пока не выспится…
— Что вы ему такого налили? — поразился я. Так нарезаться за десять минут…
— Пива кружку, — хохотнула жизнерадостная хозяюшка, — просто он, наверное, еще со вчерашнего не отошел, вот и развезло на старые дрожжи…
Последнее, видимо, поговорка. Сомневаюсь, что дядя Аким закусывал старыми дрожжами…