— Чего? — отстранился Артем.
— Ты мне носом в глаз попал, — отозвался Давид.
— Темно. Я прицелиться не могу, — засопел Артем.
Давид засмеялся, но Артем прервал его смех поцелуем.
Он был мягким и нежным. Он был теплым и сонным, как свернувшийся котенок. Губы Давида открылись навстречу поцелую, но когда Артем попытался дать волю накатившей страсти и прижать Давида крепче, тот вздрогнул и отстранился. Артем снова погладил рукой его спину. Давид расслабился и сам продолжил поцелуй.
Сейчас во всем мире были только они, ночь и долгий мучительный поцелуй…
========== Глава 20 ==========
Прохладная речная вода остудила их разгоряченные тела. Они лежали на траве и любовались черным звездным небом.
— Тем, о чем ты мечтаешь? — спросил Давид, повернувшись на бок и подперев щеку рукой.
— О мире во всем мире, — отшутился Артем.
— Я серьезно, — улыбнулся Давид и снял с его плеча длинную речную водоросль.
— Я хочу, чтобы это не кончалось. Я тут чувствую себя дома. Прошлая моя жизнь — тоскливый и серый сон. А здесь я дышу, я живу. Тут я чувствую себя нужным и чувствую, что меня любят, — Артем отвернулся от Давида и уставился в небо.
— Ты очень тут нужен. Мне нужен, — Давид тоже лег на спину и взял Артема за руку, — а знаешь, о чем мечтаю я?
— Ну-ка, — Артем повернул к нему голову.
— Я представляю себя, стоящим на сцене. Передо мной зал. Огромный такой зал, а в нем сотни зрителей. Я волнуюсь немного, но мне не страшно, потому что из сотни лиц зрителей я вижу только тебя и маму. Вы сидите в первом ряду и смотрите на меня. И вот гаснет свет, и я начинаю играть, — Давид прикрыл глаза и тихо запел какую-то песню. Его рука взмыла вверх и запорхала на фоне черного неба, выписывая на нем мелодию. Когда Давид замолчал, Артем тихо спросил.
— Что за песню ты пел?
— Это то, что у меня в голове. Я еще не написал эту музыку. Ты первый, кто ее услышал, — ответил Давид.
Его лицо было таким красивый и одухотворенным, и оно было так близко, что Артем, поддавшись нахлынувшим чувствам, погладил щеку Давида рукой.
Это стало их местом. Их маленькой тайной. Их убежищем от всего мира. После ужина под предлогом искупаться они шли в беседку и под покровом темноты наслаждались поцелуями. С каждым днем поцелуи становились все горячее. Давид тихо сопел, покусывая губы, и тянул рубашку Артема на себя так, что тонкая ткань трещала по швам. И с каждым днем им было все тяжелее унять возбуждение в холодной воде речки. Но оставшись наедине в своей комнате, они не решались дотронуться друг до друга. Несмотря на то, что от остальных жителей их отделяли стены, лежа на диване, они не позволяли себе любовных утех.
— Почему? — иногда спрашивал Давид. — Почему это неправильно?