— Зачем?

— Ну, так просто. А что, ты хочешь тайком совершить что-то противозаконное?

Стефана Либмана охватила паника.

— Еще чего! — огрызнулся он.

— Так куда же ты тогда направляешься? — Джонсон говорил спокойно, не повышая голоса, но с неослабной настырностью.

— В паб, — ответил Стефан.

Судя по выражению лица Джонсона, тот не верил ни одному его слову, но в этот момент за спиной Стефана открылась дверь и на улицу выглянула миссис Либман. Воспользовавшись этим, молодой человек проскользнул мимо Джонсона и его спутницы. На лице миссис Либман было написано подозрение, но, узнав Джонсона, она просияла:

— Мистер Джонсон! Как любезно с вашей стороны, что вы опять зашли к нам!

Тот попытался изобразить на лице улыбку, но воспоминание о здешнем угощении несколько ее подпортило.

— Вот досада! А Стефан собрался в кино. Вы ведь его хотели повидать?

Нестыковка в словах Стефана и его матери относительно ближайших планов молодого человека сразу усилила подозрения Джонсона. Он обменялся взглядами с Еленой, и, распрощавшись с миссис Либман, они не сговариваясь устремились к машине.

— Ты, маленький гаденыш!..

В слабом свете уличных фонарей фигура Рассела выглядела даже более массивной, чем обычно, но Стефан держал профессора на крючке и не собирался трястись перед ним от страха.

— Зачем так кипятиться, шеф? — отозвался он, надеясь, что голос его не дрожит. — Прошли те времена, когда вы могли шпынять меня, как вам вздумается.

Было видно, что Рассел готов взорваться, но он сдержался. Оба стояли в дверях заброшенной синагоги; одинокие машины, не замечая их, проскальзывали мимо в вечерних сумерках.

— Деньги принесли?

Вместо ответа Рассел проговорил:

— Этот снимок, что ты прислал…

— Обыкновенный «полароид», шеф, обыкновенный «полароид».

Вид у Рассела был больной, Либман же все больше входил во вкус, нервозность сменилась в нем самоуверенным нахальством.