— Стефан, ты сообщил об этом кому-нибудь еще? — участливо спросил он и вновь положил руку юноше на плечо. — Еще кто-нибудь знает об этом?

Довольно долго Либман никак не реагировал на вопрос, но в конце концов он поднял глаза на Айзенменгера и медленно покачал головой.

В кабинете Стефана имелся телефон — весь исцарапанный, щербатый и нуждавшийся в чистке, но работавший. Айзенменгер набрал три девятки.

Голос женщины, которой он сообщил об убийстве, звучал безо всякой заинтересованности, чуть ли не со скукой.

— Вы уверены? — переспросила она после короткой паузы.

(Черт его знает, может, это и в самом деле самоубийство?)

Там, в полиции, они, вероятно, были научены на собственном опыте и не горели желанием направлять наряд к какой-нибудь старушке, которая преставилась, подавившись собственной перхотью, а вовсе не пала от злодейской руки. Зачем лишний раз будоражить всю округу?

— Да, уверен. Я патологоанатом.

Если он надеялся, что эта информация пробьет стену равнодушия на том конце провода, то напрасно.

— Ваше имя?

— Айзенменгер. Доктор Айзенменгер.

— Где находится тело?

— В Музее анатомии и патологии, Медицинская школа святого Бенджамина.

— Не трогайте ничего до приезда полиции.

Либман между тем продолжал трястись, хорошо хоть плакать перестал. Айзенменгер подумал, что чай или кофе, возможно, приведут его в чувство, но среди припасов, имевшихся у помощников куратора, нашел только полбанки кофе со сливками, пустой чайник и три кружки, судя по всему никогда не мывшиеся, так что их содержимое вполне могло дать жизнь простейшим микроорганизмам. Айзенменгер наполнил чайник водой из-под крана и поставил его на огонь.

— У вас тут есть хоть что-то, что можно пить?

Никакого ответа.

— Стефан?

Задавать вопросы было бесполезно.

— Я схожу принесу чай в пакетиках.