– Ты мне денег не платил, не командуй, – ответил пожилой воин.

– Этот тебе денег, что ли, платил? – хохотнул бородач. – И кого ты для него должен завалить?

– Вас, например.

– Ты, Ровняла, рычи, да не зарывайся, – с угрозой заговорил разбойничий главарь. – Отойди, пока живой.

– Вы бы сами шли домой, пока живы и здоровы, – посоветовал тот.

– Ну ты сам выбрал, – бородач поднял руку вверх, явно, чтобы скомандовать наступление.

Краем глаза я заметила, как справа от меня взлетел лук Грозы, и его стрела пронзила плечо главаря. Бородач вскрикнул, схватившись за древко. Рука вроде как опустилась, а вроде и не по воле. Разбойники загалдели, обсуждая, нужно лезть в драку или нет. Сами-то они не рвались нападать. Почуять, где тебя ждёт взбучка, большого ума не надо. Гроза взвел лук новой стрелой, глядя на троицу предводителей. С его стороны косматый мужик в выпростанной рубахе и залатанных штанах замахнулся камнем.

– Справа, – крикнула я.

Гроза мгновенно повернулся и выпустил стрелу в руку с камнем. Остальные тоже повернулись направо. Нужно всё же как-то пояснять, кому поворачиваться. Но хорошо, хоть сторону не спутала. А то у меня бывает.

Воспользовавшись заминкой, ожил тот прихлебатель главаря, который разбирался в про́клятых магах. Он сунул пальцы в рот, готовясь свистнуть. Я черканула лезвием по пальцу, и швырнула нож рукояткой вперёд, активируя утяжеляющее заклятие. Мужик покачнулся и стал оседать. Похоже перестаралась. Он потерял сознание.

– Наших бьют! – раздался скорее испуганный, чем героический крик.

Не знаю, чего крикун пытался добиться, но эффект оказался двояким. Часть бандитов, та, которая попрофессиональней, сочла, что если «наших бьют», надо выручать, и бросилась на нас. Вторая же решила, что если «наших бьют», то нужно тикать. А то и им прилететь может.

Мое единственное оружие было уже использовано, и я с чистой совестью нырнула под телегу, не отводя взгляда от того места, куда упал ножик. Хороший нож. Мэтр сам затачивал. Прямо обидно потерять.

Меж тем вокруг телеги шёл ожесточенный бой. Гремело оружие, ржали кони, звенела тетива, слышались стоны и вскрики. Я высунула нос наружу. Гроза одной рукой что-то доставал из-за пояса. На всякий случай я спряталась обратно и закрыла уши. И не зря. Повозку тряхнуло от взрыва. Сверху по сундукам застучали комья земли.

Со стонами, воплями и ругательствами, разбойники отступали, захватывая раненых. Оставляя мертвых.

Я смотрела из-под телеги на окровавленные тела и думала: неужели их жизнь была настолько плоха? Я тоже жила в бедности. Какое «бедности» – нищете! Но радовалась каждому дню. У меня и мысли не было, чтобы пойти и нарваться на нож в какой-нибудь подворотне. Да, бывало, я приворовывала в детстве. Но никогда не ставила под угрозу чужую жизнь. И свою тоже.

– Эй, Скалёныш, – раздался голос Дикого. – Выбирайся, трусишка!

Я вылезла, прижимая голову:

– А что, я должен был взобраться на телегу и орать: «Давай мочи их!»?

– Нет, ты всё сделал правильно. Молодец, хороший удар.