Однако непосредственная близость территорий, принадлежащих испанцам, энергичные попытки американских купцов обосноваться в тех краях, а также присутствие на рейде Сан-Франциско французских и английских судов осложняли будущую экспедицию. Задача была не только военной и торговой, но еще и дипломатической; ее решение, считал Баранов, требовало присутствия в Калифорнии человека «весьма благоразумного и тонкого». И потому он послал туда Ивана Кускова.
Первый отряд отправился к берегам Калифорнии на шхуне «Святой Николай» под командованием штурмана Николая Булыгина; второй — в октябре 1808 года — возглавил Кусков на «Кадьяке». Местом встречи назначили бухту Гравс у 47 градуса северной широты. Баранов дал своему верному помощнику наставление: «Осмотреть и описать весь берег тот от пролива де-Фука до Калифорнии во всей точности и положить на карту».
Осень — не лучшее время для выхода в море: ветры и штормы, сильные течения разбили не одно судно о россыпи камней вдоль побережья. Особенно опасны были, по мнению Кускова, «бурливые западные ветра и буруны у самого берега».
В ноябре «Кадьяк» добрался до острова Тринидад и встал на якорь. Участники экспедиции едва не погибли: «Судно находилось в великой опасности, ожидая ежеминутно несчастного приключения в разрушении онаго о камни». Потеряв оба якоря, решили поскорее оставить гиблое место. На берегу водрузили крест, рядом закопали сообщение для тех, кто плыл на «Святом Николае», что уходят южнее, в залив Бодега, не зная, что шхуна к тому времени уже разбилась.
Наступил декабрь. Судну требовался ремонт, и пока меняли такелаж и паруса, ждали «Святого Николая». Но он всё не приходил — и Кусков решил зазимовать.
В тех краях всего два времени года — зима и лето. Зима начиналась в ноябре — декабре проливными дождями, холодало, но температура не опускалась ниже нулевой, и снег ложился только на вершины гор. Лето приходило в марте — апреле. Вдоль всего побережья тянулся горный кряж, но если отъехать от берега всего на несколько верст вглубь и перевалить через горы, как будто оказываешься в раю: там не льют дожди и по утрам не опускаются холодные туманы, целый день сияет солнце и в окаймлении роскошных лиственных и хвойных лесов лежат просторные долины с сочной зеленой травой. Немудрено, что, пока чинили судно, несколько человек из команды Кускова сбежали в эти сказочные места. Сколько ни искали беглецов, так и не нашли.
Кусков особенно внимательно изучал побережье от мыса Мендосино до Сан-Франциско и в заливе Бодега, севернее Сан-Франциско, присмотрел удобное место, еще не занятое испанцами, о чем и сообщил Баранову, когда в октябре 1809 года вернулся в Новоархангельск. Василий Степанович Завойко, будущий военный губернатор Камчатки и герой обороны Петропавловска в Крымскую войну, побывав в тех местах, сравнил их с южнорусскими губерниями. «Залив Бодего (Бодега. —
Вести там промысел оказалось очень прибыльно, о чем красноречиво свидетельствовало число привезенных Кусковым шкур каланов и морских котиков — около трех тысяч.
Второй раз он отправился из Новоархангельска на «Юноне» в 1810 году. Но у островов Королевы Шарлотты «с дикими американцами имели они сшибку», в результате неожиданного нападения большого отряда индейцев несколько промысловиков были ранены, один тяжело, и Кусков повернул обратно.
Когда он пришел в Новоархангельск, в гавани стоял шлюп «Диана», совершавший кругосветное плавание. По просьбе Баранова раненого перевезли на шлюп, и благодаря заботам флотского лекаря он выздоровел. В это время Кусков познакомился с В. М. Головниным, они много беседовали, Кусков рассказывал об увиденном им в Калифорнии, о тамошних климате, природе, особенностях течений; о местоположении удобных бухт и заливов, которые обозначил на карте; о туземцах и об их отношении к испанцам. К сожалению, дневники, которые Кусков вел в Америке, не сохранились, но внимательный и дотошный взгляд Головнина не упустил ни одной детали тех бесед. Благодаря запискам мореплавателя можно увидеть и разнообразие интересов Кускова, и его энергичность в исследовании Калифорнии, и благожелательность к коренным жителям. Головнин оставил о нем восторженный отзыв: «Он такой человек, которому подобного едва ли компания имеет другого в службе, и если бы во всех ее селениях управляли такие же Кусковы, тогда бы доходы ее знатно увеличились и она избежала бы многих нареканий».
Пять раз ходил Кусков к берегам Калифорнии. Наконец, в 1812 году, прибыв на построенном им судне «Чириков», он основал поселение Росс на труднодоступном для нападения участке побережья севернее залива Сан-Франциско, у небольшой бухточки — «под 38° сев. шир. и 123° вост. долг. (по гринвичскому меридиану) в 18 итальянских милях от порта С.-Франциско». Протекавшую недалеко речку назвали Славянкой, а северную часть залива Бодега — заливом Румянцева.
Уже 30 августа, в день тезоименитства императора Александра I, под залпы корабельных пушек и ружейные выстрелы над первыми сооружениями крепости взвился российский флаг.
Как возводили «крепостцу», как обживались в ней, Кусков подробно описал в донесениях Баранову, приложив план и рисунок нового поселения. Даже в докладе Главного правления компании, составленном на основе этих донесений, сохранился этот ни с чем не сравнимый дух первопроходчества. Вот отряд Кускова спускается с гор и из укрытия наблюдает за портом: «Переходя из Бодего горами в калифорнский порт Св. Франциско, скрытно осматривали тамошнее местоположение и были противу самой крепости гишпанской, не видели в нем ни одного ни военного, ни торгового судна, ни войска и, производя в самом заливе тамошнем скрытно промышленность морским зверям, находили везде сплошную тишину». Вот встречаются в горах с испанскими солдатами и монахом, от которых узнают, что «Калифорния не признаёт еще ничьей верховной власти, кроме короля Фердинанда VII, с именем коего носят и кокарды, из коих одну выпросили себе». Вот едва избегают нападения индейцев — те приняли их за испанцев, но, узнав о своей ошибке, «свободно допустили путешествовать». Из этого эпизода Кусков сделал важный вывод: туземцы «обладателями своими недовольны».
Еще в 1811 году Кусков познакомился с тойонами местных индейских племен, раздал им медали и договорился о передаче территории для поселения. Баранов докладывал в Главное правление: «Уступка, сделанная главным тойоном, дает Российско-американской компании само собою право на занятие, ибо хотя берег сей усмотрен был испанцами давно, не сделано было однако ими никакого покушения заводить связи с жителями, кои, понаслышке о тиранстве их над индейцами в местах, вблизи от залива Святого Франциска лежащих, имеют полное право ненавидеть и страшиться их, тогда как г. Кусков не отягощает никого из них и ничем. По сродству с кадьякскими алеутами калифорнийские индейцы иногда приходят помогать им при выгрузке из байдар…»
Со временем алеуты Кадьяка стали брать в жены индианок Калифорнии, эти браки укрепляли связи двух народов и делали проживание в Россе более безопасным. Кусков с небольшими отрядами активно осваивал пустынные земли. Они поднимались на сотню верст по реке Сакраменто, исследовали западные склоны хребта Сьерра-Невада; открыли двуглавую гору, назвав ее Счастье; увидели вулкан, изумились исполинским размерам секвойи, нашли пригодный для судостроения лес; открыли залежи железной руды, обсидиана, сиенита, змеевика — словом, за те десять лет, что Кусков служил правителем Росса, узнали о Калифорнии больше, чем не интересовавшиеся ее изучением испанцы за столетия своего пребывания там. Как здесь не вспомнить слова Карамзина: «Любопытство деятельного ума имеет рай свой, неизвестный умам робким и ленивым»!
Отношения с соседями-испанцами поначалу складывались вполне дружески, велась активная торговля, как во времена Резанова. Но затем возникла напряженность: испанцы препятствовали морской охоте алеутов, расставляли караулы около источников питьевой воды, неоднократно требовали от Кускова покинуть территорию. Промыслом в заливе Сан-Франциско можно было заниматься только с их разрешения, отдавая половину добытых мехов. Случались и открытые конфликты. Так, в 1817 году после того как испанцы захватили в плен нескольких алеутов, охотившихся в море, Баранов отправил к губернатору Калифорнии лейтенанта Якова Подушкина на шхуне «Чириков», после чего пленных вернули. Однако губернатор потребовал от Кускова, чтобы русские оставили Росс на том основании, что все земли Калифорнии принадлежат «короне испанской».
В. М. Головнин, бывший в то время в Русской Америке, так описал эту ситуацию: «…г. Кусков сначала не знал, что ему делать по непривычке в сношениях такого рода, не зная при том ни одного иностранного языка; но [так] как ему хорошо было известно, сколь слабы и презрительны те силы, коими губернатор может располагать, то он дал ему короткий и смелый ответ, что селение он основал по предписанию своего начальства, следовательно, и оставить его не должен, не может и не хочет иначе, как по повелению той же власти. Сие заставило губернатора прекратить свои требования и угрозы и удовольствоваться тем только, что он запретил иметь какие-либо сношения с крепостью и не позволяет г. Кускову ловить бобров в заливе Св. Франциска».
С годами установилось неписаное правило: испанцы должны были выдавать беглых людей компании, а поселение Росс — беглых индейцев. Но последних возвращали неохотно. Правитель Росса докладывал в 1825 году в Новоархангельск: «Не знаю, что мне делать с испанскими индейцами; падре Хуан тревожит меня беспрестанными присылками за оными, но я не могу никак их отыскать; между тем тойон бодегинских индейцев, известный Вам Валенила, просил меня, чтобы не возвращать испанцам его команды индейцев, представляя, что они, принадлежа русским, не признают никак себя подвластными испанцам, и что хотя из них и есть индейцы крещеные и жившие несколько времени у испанцев, но все они захвачены были вероломным образом в Малой Бодеге у самого жилища русских».
Валенила даже выпросил у Головнина российский флаг, чтобы в случае приближения испанцев поднимать его над своим селением в знак принадлежности территории России.
Еще до основания Росса, в 1810 году, Баранов отправил властям Калифорнии «прокламацию» Главного правления компании с предложением торговать на взаимовыгодных условиях. Спустя три года, испросив предварительно разрешение Мадрида, губернатор Верхней Калифорнии Арильяга дал согласие.