Баранов начал безропотно сдавать дела. Вот тогда-то и выяснилось: недостачи не было ни в чем, даже наоборот — и денег, и товаров по всем позициям оказалось в наличии больше, чем значилось в документах. Гагемейстер не поверил — ведь слухи о воровстве в колониях доходили до Петербурга, о жестокости же самого главного правителя даже слагали легенды. Он начал сличать приходные ведомости не только с расходными, но и документами, которые подавали шкиперы всех приходивших иностранных кораблей. Результат был тот же. В одном только роме нашли значительную недостачу, но приписать его расход сильно не молодому правителю ни у кого из проверяющих не хватило духу.
Баранов так привык жить на краю света, что уезжать уже не хотел. Он готовился, сдав дела, переселиться со своей семьей в Озерский редут, который располагался в 30 верстах от Новоархангельска, чтобы там окончить свои дни. Для него уже и дом в редуте отделывали. Однако все вышло иначе.
В это время Гагемейстер заболел и вознамерился вернуться домой на корабле «Кутузов», сдав дела лейтенанту Яновскому. Неожиданно он потребовал, чтобы Баранов тоже покинул колонии и отправился вместе ним в Петербург. Баранов тяжело болел в это время, он не собирался в дальний путь, но принял этот новый удар стоически — только попросил разрешения взять с собой племянника и двух служителей.
Прощаться с ним приехали все тойоны местных племен, даже его старый враг Катлеан, с которым они когда-то воевали за Ситху. Баранов пользовался таким уважением среди местных племен, что нередко туземцы приезжали в Новоархангельск, чтобы только увидеть этого необыкновенного человека. Он мог бы нажить состояние в колониях, мог бы — но не нажил. Жажда богатства и накопительство были глубоко чужды ему. Он приехал в Америку нищим — и нищим уезжал из нее. И это было удивительно для всех, кто посвятил свою жизнь стяжательству.
До Петербурга он не доехал — умер в пути, сойдя на берег в Батавии (Джакарта) 16 апреля 1819 года. Его тело по морскому обычаю опустили в воды Индийского океана.
«Приняв в 1791 г. небольшую артель в Трехсвятительской гавани острова Кадьяк, — писал Хлебников, — он оставил в 1818 г. главную факторию в Ситхе, постоянные конторы для управления дел в Кадьяке, Уналашке и Россе и отдельные управы промышленности на островах Прибылова, в Кенайском и Чугацком заливах». Когда окидываешь взглядом сделанное Барановым за 28 лет, при полной неустроенности вначале, малому числу людей, на которых можно было опереться, то поневоле проникаешься уважением к человеку, напоминавшему своими подвигами титанов древности и героев античности, слава которых запечатлена в мифах и преданиях.
Иван Кусков
Строитель крепости Росс
Баранов не раз повторял: если бы у него было 200 расторопных и отважных человек, он бы покорил все американские племена вплоть до Калифорнии. Но стольких помощников у него не было. Зато был один, стоивший сотни — Иван Александрович Кусков. С ним Баранов действительно дошел до Калифорнии и основал Росс — самую южную крепость в Русской Америке.
Родился Иван Кусков в 1765 году в городе Тотьма, что относится ныне к Вологодской области. Когда ему исполнилось 22 года, он отправился в далекую Сибирь. Как писал первый биограф Кускова Е. Кичин в «Вологодских губернских ведомостях» в 1848 году, тотемский мещанин «нрав имел веселый, в обхождении с людьми был ласков, в исполнении верен».
В Иркутске Кусков познакомился с Барановым, который готовился отплыть в Америку. Надежность и неунывающий характер Кускова как нельзя более подходили для суровой жизни, и Баранов предложил ему роль своего помощника.
Двадцатого мая 1790 года они заключили договор. Кусков взял на себя обязательство быть у Баранова «в услугах при коммерческой должности» и следовать за ним до Охотска, а оттуда — «к американским берегам в Компанию промысла гг. Голикова и Шелихова». Содержание Кускова брал на себя Баранов и плату за труды назначал солидную — один пай и жалованье 100 рублей в год. Однако деньги, заработанные Кусковым, доставались не ему, а поступали в уплату долга А. Нератову, купцу из Тотьмы. Долг был огромный — 1690 рублей, для его покрытия из жалованья Кускова ежегодно вычитали 75 рублей, а из пая он обязался ничего не получать до тех пор, пока не расплатится по долговому обязательству. Двадцать два года он выплачивал свой долг — столько он прожил на Аляске, еще десять лет провел в Калифорнии, а всего в Америке — больше половины своей жизни.
Куда только он не отправлялся и какие поручения не выполнял! В 1796 и 1800 годах он оставался на Кадьяке, когда Баранов уезжал в другие поселения, в 1806–1808 — замещал правителя в Новоархангельске. В 1798 году он был назначен начальником только что основанного Константиновского редута на острове Нучек в Чугацком заливе. Когда на острове начались разборки с поножовщиной в давно брошенной артели П. Лебедева — Ласточкина, Кусков сумел там навести порядок, самых беспокойных отправил в Охотск, остальных взял на службу в компанию.
Он, по словам П. А. Тихменева, «командировался, куда потребует нужда и обстоятельства»: отправлялся вместе с алеутами на промыслы, ходил с Барановым на штурм крепости, захваченной колошами, при его непосредственном участии были построены в 1804 году суда «Ермак» и «Ростислав», в 1807-м — бриг «Ситха», на следующий год — трехмачтовое судно «Открытие» и шхуна «Чириков», в 1818-м — галиот «Румянцев», в 1820 году — бриг «Булдаков».
В 1805 году с кругосветной экспедицией Крузенштерна и Лисянского в Новоархангельск прибыл один из учредителей Российско-американской компании, камергер и зять Шелихова Н. П. Резанов. Он был назначен посланником в «самоизолировавшуюся» Японию, но установить дипломатические отношения с этим государством ему не удалось. Впрочем, их не удалось установить и дипломатам из других стран.
Второй целью его визита в Новоархангельск было оценить состояние дел в русских колониях и «произвести торговые опыты». Увиденное глубоко потрясло Резанова. Он назвал положение поселений «гибельным»: голод, цинга, неизвестная эпидемия «горячки и сыпи», косившая людей, нападения колошей, из-за которых алеуты и промысловики боялись выходить в море за рыбой и зверем. К моменту его приезда в Новоархангельске уже умерли 17 человек и еще шестьдесят лежали обездвиженными от цинги. Пришлось ему не ревизию проводить, а помогать Баранову спасать людей. Резанов купил у американского капитана Джона Д"Вулфа бриг «Юнона» вместе с находившейся на борту провизией — ее хватило на первое время — и отправился в Калифорнию налаживать контакты.
Территория эта принадлежала тогда Испании и называлась Новая Испания. Она делилась на Верхнюю или Новую Калифорнию (ныне — штат Калифорния в США) и Нижнюю или Старую (ныне — часть Мексики). Резанов увидел у ее побережья немало морских зверей, оценил теплый климат и плодородные почвы — всё это делало Калифорнию очень привлекательной для России. К тому же земли к северу от Сан-Франциско, которые Фрэнсис Дрейк назвал Новым Альбионом, не были еще заселены ни испанцами, ни англичанами.
Резанов был первым русским дипломатом, прибывшим устанавливать отношения с испанскими колонистами. Он познакомился с губернатором Новой Калифорнии Хосе Арильягой, подружился с семьей коменданта крепости Сан-Франциско Хосе Дарио Аргуэльо, очаровал женщин благородными манерами, завоевал симпатии мужчин образованностью и умением разбираться в людях. Он даже успел обручиться с Марией Консепсьон, юной дочерью коменданта, которую родные звали Кончитой. В результате блестяще проведенной дипломатической операции Резанов увел от берегов Калифорнии нагруженную продовольствием «Юнону», которую так ждали в Новоархангельске.
Пока Резанов был в Америке, он воочию убедился в том, о чем много раз докладывал Баранов, — в настойчивых попытках американцев обосноваться в тех краях: «…подбирают права свои на берег сей». Его позиция в этом вопросе была жесткой — не вести никаких переговоров с правительством США о территориях и защитить русские поселения присутствием военных кораблей. «Усилите край здешний, они сами по себе оставят», — советовал он министру иностранных дел Румянцеву и добавлял: «Сожалеть буду, ежели министерство не вошло в ето».
И еще Резанов предлагал найти в Калифорнии земли, не занятые другими державами, чтобы основать там крепость, засеять поля, разбить огороды, посадить сады и снабжать продовольствием поселения на Аляске. Баранов вполне разделял эту идею и уже подыскивал подходящее место на побережье. В 1803 году он отправил на разведку приказчиков Афанасия Швецова и Тимофея Тараканова в сопровождении двадцати алеутов. Они дошли до 33 градуса северной широты, охотились в бухте Сан-Диего и вернулись на Кадьяк с богатой добычей. Вдохновленный первым удачным опытом, Баранов в 1806–1807 годах послал еще несколько отрядов к калифорнийскому побережью.