— Кочерга проклятая!

— Ни черта она не разыщет. Ничего особенного. Немцы проводят регулярный облет.

«Рама» продолжала кружить над горизонтом, помахивая крыльями. Машеров знал, что после мартовской карательной экспедиции гитлеровский разведывательный самолет ежедневно по нескольку раз летал над партизанской зоной, и в данном районе, в частности, немцы боялись внезапного нападения партизан и поэтому внимательно следили с воздуха. Очень часто самолеты бомбили села или на бреющем полете расстреливали мирных жителей, стараясь нагнать больше паники.

Машеров увидел группу веселых партизан, где один из них рассказывал какую-то забавную историю.

— О чем разговор, друзья? — поинтересовался он.— Может быть, о предстоящей операции?

— Она никуда не уйдет, товарищ комиссар,— расплылся в улыбке старший по возрасту, с бородой боец,— а вот любимая девушка нашего пулеметчика улетучилась. Была и нет, исчезла, словно утренний туман.

— А сколько вылилось слез при прощании,— делая гримасу муки, помогал ему сосед.

— Поэтому и дороги раскислые,— подтрунивали остальные.

Машеров посмотрел на всех и, тяжело вздохнув, произнес:

— Не вижу, друзья, повода для смеха. Война оторвала у нас и это большое прекрасное человеческое чувство, вернее, не дает ему почвы для роста. Будем терпеть, товарищи, во имя спасения Отечества!

Он неожиданно задал всем вопрос:

— Смерти боитесь?

— А кто ее не боится,— рассудил все тот же бородатый партизан.— Но свои головы зря терять не станем, товарищ комиссар.

— Правильно,— поддержал его Машеров,— воюйте смело, но осмотрительно, подстраховывая один другого. А любовь пусть не уходит от каждого из нас.

Машеров невольно подумал: как хорошо, что люди не отвыкли за эти страшные годы от здоровой шутки, иронии, разумной потехи и мягкой, доброжелательной улыбки. Он обошел еще несколько групп отдыхающих партизан, находя каждому доброе слово. Послышался приказ о возобновлении марша. Бригада снова двинулась в путь. Миновали немецкий гарнизон и через некоторое время приблизились к железной дороге.

— Операция начнется ровно в два часа ночи,— последовало указание командира бригады, и все отряды стали занимать исходные позиции.

Железная дорога была уже рядом.

Партизаны ползком приближались к полотну. Сотни человеческих фигур, затаив дыхание, медленно двигались вперед. Стояла гнетущая тишина. Слева мелькнул огонек. Видимо, проходил пост оккупантов или полицейских.

— Прекратить движение! — пронеслось шепотом по цени.— Ни звука!

Ночную тишину нарушила автоматная очередь: тр-тр-тр-р-р… За ней последовало тарахтение пулемета и уже почти рядом рассыпались брызги трассирующих пуль. Огонь противника нарастал. Потом начали стрелять партизаны, набирая темп движения. На горизонте маячили часовые врага.