Песня оборвалась, оставив в вечернем сумраке лишь тишину, тоску и одиночество. Эктавиан шагнул вперёд, и птичка, вскрикнув, сорвалась с руки девушки. Она подняла голову, но не обернулась, а ждала неподвижно и молча.

– Сколько скорби в твоих песнях… – тихо сказал князь Эктавиан, но в мёртвой тишине голос его звонко прокатился по лесу.

– В сердце моём скорби ещё больше. Эту печаль не выразить словами.

Эльф приблизился, и она, наконец, одарила его взглядом бирюзовых глаз. Лёгкая, как крыло чайки, рука коснулась корней дерева.

– Садись, Великий князь, – пригласила она с горькой улыбкой. – Здесь никого нет, и мы можем поговорить спокойно, по душам, не опасаясь чужих ушей. Наш народ и так уже называет меня «Гиланэль» – госпожа скорби. Зачем лишний раз давать им повод убедиться в правоте такого прозвища.

– Ты и в самом деле не желаешь, чтобы тебя звали так? – не поверил эльф. – Тогда зачем поешь такие песни? Песни, от которых сердце бьётся на осколки, а в душе стонут волны Серебряного моря. Любой мог услышать тебя, не только я. Но, кажется, ты не старалась скрыть своей печали…

– Я не могу молчать, – спокойно промолвила эльфийка, глядя куда-то вдаль, – устами моими говорит сама Судьба. Дар пророчества был дан мне Творцом, и видения мои рвутся наружу. Я – Экталана. Само моё имя – Серебряное море – несёт в себе тоску эльфийского народа. И как же я могу не петь скорбных песен, если скорбь переполнила сердца эльфов. Скорбь окутала наши земли туманом, беспросветным, как мгла Тенистых Троп. Я – дочь звезд и моря. Море и небо. Они отражают друг друга, они – единое целое. Звёзды светят с высоты, отражаясь в морских глубинах. Но моя звезда оставила меня, и ничто не отражается в моем море, лишь пустота. И всё, что осталось у меня – это мой морской берег. Что будет, если и он покинет меня? Что стану делать я без тебя, когда и ты уйдёшь?

На глазах её дрожали слёзы, и Эктавиан не сразу смог найти слова для ответа:

– Звёзды часто сгорают слишком стремительно, но твой берег всегда будет рядом с тобой. Где бы ты ни была, у тебя всегда будет, куда вернуться.

– Как уверенно ты говоришь! – печально молвила Экталана. – Но сердце моё знает, ничто не вечно – даже эльфы, и их мир. О, раньше я считала предвидение великим даром, но это не дар Творца – это его проклятие. Как хочется мне заблуждаться подобно остальным, но я-то вижу наше будущее. Вернее, его полное отсутствие. Впереди нет ничего – лишь пустые леса, голые деревья, сумрак, плеск волн, и никого… Никого! Гибель ждёт наш народ. И ты тоже знаешь это, отец! Ты знаешь, что это уже не остановить, не спасти… Время эльфов ушло. Я вижу разное: былое, грядущее, и совсем далёкое будущее. Эльфы познали свой рассвет, теперь пришёл закат нашей расы, идёт время людей…

Она всхлипнула отчаянно. И Эктавиан сжал её ладонь, желая утешить.

– Но я вижу, что люди принесут с собой! И сердце моё жаждет тогда лишь одного: исчезнуть и не знать ничего, не видеть этого. О, отец! Какие страшные видения встают предо мною. Смерть, всюду смерть, разрушения, гибель, боль, зло, огонь! Всюду кровь и война. Они идут с огнём и мечом, уничтожая всё на своём пути, неся лишь смерть и разрушение. Это не люди, отец! Это терро-аоро – зло в человеческом обличии, но с душою нечисти, жестоких оборотней, ибо даже среди хищных зверей не найти тварей столь беспощадных. «Терро-аоро» – так я зову этих людей. Нет для них ничего, что они бы любили и уважали. Земля стонет под их ногами, смерть шагает впереди, они несут гибель всему живому.

Взгляд её застыл, словно она лицезрела сейчас весь этот ужас.

– Я вижу это: эльфы покидают Лейндейл, войны идут между нами и людьми. Затем они станут уничтожать друг друга. Так будет: земля горит, рушатся замки и города. Кровь, всюду кровь, огонь жжёт поля, деревни, рощи. Леса горят, звери гибнут. Дым застилает небо, не видно звёзд. Всюду смерть, болезни, голод, мор и яд. Яд ненависти людской отравляет воду, воздух, землю… От этого они болеют, гибнут. Гибнет всё живое. Всюду железо – оно несёт холод и смерть. И я вижу ещё дальше – сквозь тысячи лет – всё хуже и хуже!

Экталана больше не принадлежала этому мигу и этому миру, её душа ускользнула в Вечность, взирая на грядущее.

– Зло переполняет мир. Оно искажает души и тела. Зелень исчезает. Всюду каменные норы – холодные, гибельные, неживые. Люди давно забыли свою суть. Нет ничего живого: всё – ложное, мёртвое. Люди потеряли способность жить в согласии с природой. Они хотят жить без неё, без помощи магии созидания. Но всё, что они будут создавать – будет им во вред, ибо в деяниях их не будет тепла души. Я вижу гибель, я вижу, земля горит и плачет. Природа, защищая себя, губит целые города – огромные города, не чета нынешним, сметает их с лица земли. Она содрогается. Ветра, зной, ливни и холод … Но железное зло сильнее. Серебряные драконы в небе роняют черные камни с высоты, и они, падая, разрывают плоть земную на части, они несут в себе смерть. Всюду яд смерти, всюду гибель!

Голос Экталаны звучал отстранённо. Она вновь видела всё, о чём говорила. Она была далеко отсюда в других мирах, в других временах, и уже не могла остановить собственных зловещих пророчеств.

– Экталана, вернись! – окликнул её Эктавиан.