В саду прямо на траве сидели отдыхающие. Вот только пусть я и заметила несколько интересующих меня деревьев, для сбора сейчас был несезон. Мой живот недовольно заурчал. Придëтся идти к Люку и выпрашивать не только на корабль взаймы, а ещë и еды. Желательно, чтоб второе получить побыстрее. Потому что привыкший с начала учëбы плотно питаться организм хорошенько мстил мне за пропуск пищи тошнотой и головной болью.

Мне повезло, одноклассника я встретила вне его дома. Он заметил меня почти сразу и удивлëнно оглядел.

– Плохо выглядишь, – заключил Люк.

Я криво улыбнулась и рассказала о том, как неудачно задремала на заборчике, будто это случилось прошлым вечером. Пусть думает, что вчера ещë всë было хорошо. Я попросила у Люка денег до следующего месяца, но он сказал, что в первую очередь мне нужна еда. И только за это хотелось его обнять, чего я, конечно, делать не стала.

По пути к Люку мы беззаботно общались и шутили, но взойдя на порог, я почти сразу прочувствовала недовольный взгляд. Это была его мать. Она сидела в гостиной, из которой хорошо просматривался холл и входная дверь. Женщина, плотно сжав губы, подошла к нам и сдержанно поздоровалась. Люк объяснил, что мне нужна помощь, на что его мать недовольно фыркнула. Однако в доме остаться позволила. До вечера.

– Дальше пускай уходит.

– Но мам, – тихо спросил Люк, – как же так?

– А как ты себе это представляешь? – женщина чуть повысила голос. – Что люди подумают, если девушка останется в нашем доме?

Достаточно и того, что она заявляется к нам во второй раз!

Люк протестовал, напоминая, что сам пригласил меня. Его мать в ответ указывала на приличия. Девушка может прийти в гости, говорила она, но ни в коем случае не остаться на ночь. Ей совсем не надо, чтобы люди решили, что у меня с еë сыном что-то есть кроме общения по учëбе. Тут Люк что-то неразборчиво промычал, а я, сидевшая всë это время в соседней комнате, сделала вид, что разглядываю висящий на стене пейзаж. И, конечно, вовсе не подслушиваю. Хотя теперь я лучше понимала мать Люка. Мне отчëтливо помнилось, что и Алису я везде сопровождала, потому что нельзя по правилам материка девушке одной в доме юноши быть, даже если это еë жених. Тем более, если я в доме однокашника. Да, мне предстояло к вечеру уйти. Обидно, но понятно. Я не могла винить их за правила. Не они придумали, не им нарушать. Только обидно, что мать Люка запретила давать мне денег. Вот эта еë надменность меня невероятно злила. Так сильно, что я даже не заметила, как случайно подняла маленьким шариком воду из вазы с цветами, стоящую на подоконнике. Заметив же летающий шарик, я от неожиданности дëрнула руками, отчего вода плеснула прямиком в картину. Полотно промокло, а краска слегка смазалась. Хоть бы никто не заметил!

Я уселась на диван и сложила руки на коленях. Ничего не трогать, ни о чëм плохом не думать, пока ещë чего не натворила.

Вскоре ко мне подошëл Люк. Он выглядел так, словно это не я испортила картину в его доме, а он в моëм. И голос его звучал тихо, сбиваясь.

– Понимаешь, – затянул юноша, – тут такое дело…

Я кивнула, мол всë нормально. Люк же извиняясь говорил о том, что одолжить мне денег никак не может. И на ночь остаться тоже не выйдет. Я согласно кивала и слушала парня, ощущая, как пальцы покалывает от сгущающейся энергии.

– Я разогрею тебе поесть, – сказала его мать и ушла в кухню.

И тогда Люк зашуршал карманами брюк. Он попросил меня протянуть ладони и высыпал на них немного денег.

– На билет не хватит, прости. И на то, чтобы переночевать где-то тоже. Зато если купишь в каком трактире еду попозже, то может сможешь просидеть за столиком до утра? Вряд ли они среди ночи проверяют, дремлют посетители или жуют.

Я улыбнулась Люку и шëпотом поблагодарила, пряча его карманные в своëм.

Пока мать Люка накладывала ему свежего наваристого супа, мне она положила полухолодную вчерашнюю еду. Уж не знаю, чем я так не понравилась его матери, но я молчала. В конце концов, мне позволили переждать дождь и дважды накормили. Во второй раз я даже ела тоже, что и семья Люка. Вероятно потому, что к тому времени вернулся его отец, а при нëм мать Люка вела себя добрее. Настолько добрее, что выпуская меня в надвигающуюся ночь, она вручила мне достаточно денег, чтобы оплатить где-то ночлег. И более того, женщина рассказала мне, как до этого места дойти. Люка к тому времени отправили в его комнату, так что провожали меня лишь его родители.

– Не пугайся, когда увидишь обычный домик. Да, это не постоялый двор, а сдают там не комнаты, а спальные места, но тебе же привычно, верно? – и это «верно» звучало так, словно за отрицание меня прибьют.