Бэк с восхищением покосился на ухмыляющегося Урса, и псы быстро отправились обследовать кладовые Мыши.

– Так, тут налапник для передней лапы Алёны, она искала, я помню, две шуршалки от конфет, ещё четыре конфеты в шуршалках, маленький веник для лица, и щётка, которой люди чешут зубы, – Урс покачал головой, конфеты и фантики оставил, Алёнину перчатку, кисточку для макияжа и зубную щётку изъял. – Пошли дальше.

– Капканчик для волос Матильды, острая штука, на которую напутывают нитки, коробочка с окнами для глаз Марины, – перечислял на этот раз Бэк, вытягивая из-за дивана зажим для волос, длинную спицу и очешник с очками. – Ой, а это что? Это я не знаю… – он озадаченно разглядывал загадочный предмет. – Какая-то крошечная и дырявая банка для корма? Только без корма, и странная такая, с цепочкой…

Урс, пытающийся открыть нижнюю планку, закрывающую пространство под шкафом, обернулся, и кивнул: – Это я знаю! Туда насыпаю труху, которую зовут чай, а потом топят это в чашке с кусачей водой.

– Зачем? – Бэк никак не мог себе представить смысл такого странного действия. – Чай люди варят в толстой и большущей чашке с рылом и хвостиком. Я видел.

– Это когда людей несколько. А когда людь, то есть человек живет один, то ему так много не надо. Матильда жила одна. Наверное, это её.

– Да, пахнет ею… – согласился Бэк.

– Так, значит, тут забираем всё. Вот запасливая, какая Мышка! Ну-ка, подтолкни носом другой край, ага, открыли. А тут что?

– Ооооо, сколько налапников для дома… – удивления псов можно было понять. Недаром, перед днями рождения Алёны и Марины Сергеевны в доме озаботились, а куда делись все гостевые тапочки…

– Их искали, искали, а они тут были, – вздохнул Урс.

– Да, а ведь надо было нам сказать, что потеряли налапники, мы бы пошли и нашли, – недоумевал Бэк, глядя на семь разнокалиберных тапок.

– В них ещё и мышки живут. Вот зачем они нашей Мыши понадобились, – хмыкнул Урс, подхватывая тапок и вытряхивая из него четырёх игрушечных меховых мышек. – Это не просто налапники, это норы, оказывается!

Заливистый лай бдительной и ответственной Теньки застал псов врасплох. Они переглянулись, принюхались, но тут же успокоено друг другу кивнули. Шла Матильда, это не разъяренная обыском Мышь, можно не переживать.

– Ой, мамочки мои! Сколько всего!!! Это вы что, Мышкины запасы потрошите? Ах, вы мои умники. И перчатка Алёнушки, и моя заколка, и очешник Марины, и… – она подошла поближе и подняла странную штучку. – И заварничек тоже нашли, а я думала, что он потерялся.

Мышь была в ярости! В кошачьем гневе и шипении. – Как они могли! У меня же почти что ничего не осталось. Даже норы мышиные разорили! А я так хорошо всё придумала. Так уютно…

– Мыша, но ведь это людям надо, – увещевала её разумная Аля.

– Не надо, у всех налапники есть, я проверяла. А эти… Эти лишние были, а у меня мыши безнорные! Всё, я на них злюсь, я сержусь и не дружу с ними, – Мышка злилась всегда честно, но недолго. Уже через пару часов она напала на хвост Урса и как в детстве азартно ловила его, делая вид, что верит, что это дичь. В самом-то деле, позлилась и хватит.

Правда, ручки и карандаши Лёха так и не нашел. Мышь мрачно усмехалась в усы и даже не смотрела в сторону террариума жабы, в котором была совершенно тайная и отлично замаскированная нычка. Жабе-то без разницы, а кошечке приятно!

Через несколько дней Матильда Романовна весьма сердито вышагивала по кухне. За ней внимательно следили шесть пар глаз, три из которых принадлежали собакам, две – кошкам, и одна – Марине Сергеевне.

– Нет, ты представляешь? Только я о нём вспомнила, нате вам, пожалуйста, он и нарисовался. Лучше бы Мышка этот заварник в канализацию спустила, может, тогда и приехал бы!