Гагарин понял смысл этого, казалось бы ничего не говорящего, диалога. Валя просила продлить ее пребывание в космосе еще на двое суток, и ученый соглашался с нею. Государственная комиссия подтвердила:
— Согласны на продолжение полета.
Гагарин находился на командном пункте. Он сидел с закрытыми глазами, слишком утомленный, чтобы бодрствовать, слишком возбужденный, чтобы уснуть.
18 июня в Большом Кремлевском дворце открылся Пленум Центрального Комитета КПСС. В адрес Пленума космонавты послали приветствие, а участники Пленума направили им пожелание успешного завершения полета. Председательствующий Л. И. Брежнев сообщил, что с борта «Востока-5» получена радиограмма Валерия Быковского. Комсомолец просит принять его в ряды партии Ленина. Вскоре в космос пришел ответ. В нем было сказано, что ЦК КПСС принял Валерия Быковского в члены партии.
Оба космонавта по нескольку раз брались за ручное управление кораблями, производили киносъемку Земли и неба, вели научные исследования. Обо всем проделанном на орбитах они записывали в бортжурналы кораблей. После возвращения космонавтов на Землю Гагарин внимательно прочитал эти записки.
Валерий Быковский восемьдесят один раз облетел вокруг планеты, пробыл в космосе сто девятнадцать часов и преодолел путь более 3 300 000 километров. На другой день после приземления «Востока-5» и «Востока-6» Юрий Гагарин встречал Валентину Терешкову и Валерия Быковского на берегах Волги.
…Прошли октябрьские праздники, и всю энергию космонавты переключили на учебу. Все они являлись слушателями Военно-Воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского. Учеба накладывала свой отпечаток на распорядок дня. Гагарин и его товарищи поднимались в семь утра. Неделя делилась на дни, целиком проводимые в учебном центре Звездного городка, и дни, проходившие в аудиториях и лабораториях академии. В числе преподавателей были крупнейшие ученые, авторы учебников, лауреаты Государственной премии. Никакой скидки в оценках космонавтам не было. Наоборот, иной раз профессора требовали от них больше, чем от других слушателей.
Заниматься было трудно. Кроме учебной программы, которую следовало выполнять в жесткие сроки, приходилось продолжать космические тренировки, принимать участие в подготовке новых полетов, время от времени отправляться за границу, выступать на заводах, в воинских частях, в институтах. Но несмотря на недостаток времени, в классном журнале против фамилии Гагарина стояли пятерки, редко, очень редко попадалась четверка. Начиная с первого курса Юрий Алексеевич сохранил свои учебные тетради. В них настолько подробно законспектированы лекции, так много чертежей, схем и расчетов, поясняющих материал, что, наверное, понадобилось бы совсем мало усилий для превращения рукописей в учебники. Так же хорошо обстояло дело и у других товарищей Юрия Гагарина.
По вечерам в квартирах Звездного городка до поздней ночи горели огни зеленых настольных ламп: учеба продолжалась и дома. Бывало так, что тот или другой космонавт не мог решить какую-нибудь задачу. И тогда на помощь приходили Павел Беляев и Владимир Комаров, уже имевшие академическое образование. Оба были постарше Гагарина и летами и стажем летной работы, но уважали его и видели в нем своего учителя, ибо каждый из них должен был повторить и приумножить то, что уже сделал Гагарин.
Начинался новый этап развития отечественной космонавтики; переход от полетов на одноместных космических кораблях к полетам экипажами в составе нескольких человек. В первый такой полет планировался корабль, на котором должны были лететь три человека: командир корабля, ученый и врач. В группу космонавтов пришли новые люди, среди которых были: ученый Константин Петрович Феоктистов и медик Борис Борисович Егоров — наиболее вероятные кандидаты для включения в состав экипажа многоместного космического корабля «Восход». Командиром корабля намечался Владимир Михайлович Комаров.
Комаров пришел в группу космонавтов после окончания академии. По рекомендации Гагарина был дублером командира «Востока-4» Павла Поповича. И теперь, когда встал вопрос о командире первого многоместного космического корабля «Восход», Гагарин радовался, что Главный Конструктор поддержал кандидатуру Комарова.
Как-то ученый полушутя-полусерьезно сказал Юрию Алексеевичу:
— Вы на много моложе меня, но, вернувшись из космоса, стали гораздо старше.
По душе было и настоятельное предложение ученого включить в экипаж «Восхода» Константина Петровича Феоктистова. Это был человек с висками, припорошенными сединой, кандидат технических наук. Гагарин еще до начала подготовки к полету «Восхода» встречался с ним.
С профессиональным любопытством Гагарин присматривался к новому товарищу, которому было около сорока, и скоро убедился, что тому по плечу трудности специальных тренировок. Пожалуй, Константину Феоктистову было труднее, чем другим космонавтам, давно начавшим тренировки и прошедшим летную подготовку. Но он наравне со всеми стойко переносил перегрузки центрифуги, разреженность воздуха в барокамере, испытания зноем и стужей.
Право занять рабочее место в кабине «Восхода» Феоктистов завоевал годами творческого труда. Гагарин полюбил его и во многом ставил себе в пример.
Знал Гагарин и самого молодого в экипаже «Восхода»: врача Бориса Егорова. Он появился среди космонавтов, будучи еще студентом-стажером. Вечерами после лекций нередко дежурил у сурдокамеры, наблюдал за поведением находившегося там космонавта. Это было до полета Гагарина, а 12 апреля 1961 года он встречал Гагарина за Волгой, в районе приземления «Востока». Этот год стал для Егорова рубежом новой жизни. Закончив институт, врач целиком посвятил себя проблемам самой молодой отрасли — космической медицины.
«Восход» с экипажем: командир Владимир Комаров, ученый Константин Феоктистов и врач Борис Егоров — стартовал 12 октября 1964 года. Одежда космонавтов состояла из шерстяных рубашек и брюк.
В 10 часов 30 минут по московскому времени Гагарин сообщил на борт «Восхода»:
— Дается старт!