— Мать?
— Да, но не только. Лень. Просто он очень ленивый. Именно из-за этого мне первой пришлось перейти к активным фазам наших отношений и прийти к нему ночью. Он, кстати, этого ожидал. Еще его можно охарактеризовать как хамелеон. Александр подстраивается под любую среду, ему везде комфортно. Очень хорошее качество. Именно из-за этого его и считали подкаблучником у первой жены — если ему было так удобно, то он подстраивался. Хамелеон, — повторила Алевтина.
— Насчет фокусов, на каком он уровне?
— На очень высоком. Причем Александр постоянно тренируется. Из-за чего у его охраны вещи перемещаются из одного кармана в другой. Они давно махнули на это рукой, винят во всем Барабашку.
Берия хлопнул себя по колену:
— Вот ведь!.. А я все голову ломал, как мои очки оказались в кармане брюк, когда я их кладу только во внутренний карман френча!
Алевтина и нарком Берия одновременно посмотрели на Сталина.
Хмыкнув, тот затянулся и ответил, выдыхая дым:
— Ко мне он не подходил. Продолжайте.
— Александр, нужно сказать, очень ответственный человек. Это все говорят, кто его знает. Если он за что-то берется, то доводит до конца, если… Если это не идет вразрез другим его планам.
— Мы вас поняли, товарищ Орловская, можете идти, — разрешил Сталин.
Зал для награждения был не очень большим, так, мест на триста. Да и собралось всего человек семьдесят. К своему удивлению, среди представленных к награде был и генерал Гоголев, который приветливо кивнул, заметив меня.
Сев в кресло в первом ряду, я положил руку на коленку Али и с интересом уставился на пустую сцену.
— Ну и когда начнется? — нетерпеливо спросил, с опаской поглядывая на профессора Трауперга. Карл Фридрихович, почувствовав мой взгляд, радостно улыбнулся и помахал рукой, явно собираясь подойти, но его остановили другие ученые — награждение должно было вот-вот начаться.
— Сейчас, не волнуйся, все будет, — поправив мне прическу, ответила девушка.
— Да я и не волнуюсь. С чего мне волноваться?
— Все волнуются, — хмыкнула Аля, искоса рассматривая меня.
«Ух, как мне надоели эти смотрелки! Как рентгеном просвечивает!» — подумал я, тепло улыбнувшись ей. Алевтина ответила такой же улыбкой.
Вдруг все захлопали в ладоши, и на сцену, где стояла трибуна, вышел Сталин.
Тоже похлопав, я достал было телефон и начал снимать, как его у меня отобрала Аля, зашипев, как кошка.