Алина обняла его, улыбаясь сквозь слёзы:

– Поздравляю тебя, Саша! И до свидания. Я на тебя надеюсь. Привези мне Рому. Мы с Катей будем вас ждать в аэропорту.

Все стали поздравлять Грамотеева, когда к ним подошёл матрос от оцепления:

– Разрешите, товарищ капитан второго ранга?

– Докладывайте! – скомандовал Директор.

– Очень просят пропустить к вам на минутку корреспонденты «Славы Севастополя» и нашего телевидения.

Директор повернулся к Авдругову:

– Товарищ генерал, может, сделаем исключение нашему славному городу, если наш молодой учёный не возражает?

– А он не возражает? – поинтересовался генерал, посмотрев на Наукова.

– Ну, если надо, – сказал Роман, пожимая плечами, словно поправляя на спине рюкзак.

– Знаете, что отвечать? Слава штука сложная.

– Найду что-нибудь.

– Давай, – махнул рукой Авдругов.

Матрос подбежал к оцеплению, и через минуту оттуда бегом направились молодые женщина и мужчина с микрофонами в руках и второй мужчина постарше с тяжёлой кинокамерой на плече.

Быстров быстрыми шагами подошёл к капитану и, отозвав его в сторону, сказал:

– Задержанный нами только что признался, что на кухне налил в рюмку с коньяком яд. Надо бы проверить, чтобы его никто не выпил случайно.

Капитан бросился в дом. Через две минуты он звонил в скорую помощь. Ещё через пять минут перед машиной с красными крестами, несущейся с воем сирены, спешно расступалась толпа и оцепление. Из дома матросы вынесли на носилках двух женщин. Капитан проводил машину скорой помощи и возвратился к автобусу, у которого проходило интервью, сказав на ходу Быстрову, что его жена и журналистка отравились, но врач надеется на спасение. Сердца женщин бились, а в машине скорой помощи есть всё необходимое для реабилитации. Майор направился к Мерседесу.

Роман никогда прежде не имел дело с корреспондентами, никогда не давал никому интервью, но, конечно, видел, как это делают другие по телевидению. Однако необходимо заметить, что видеть других на экране, как они что-то делают, и ощутить присутствие камеры, почувствовать, как на тебя именно смотрит глаз объектива, и вдруг услышать, что ты в прямом эфире, то есть тебя уже с этой секунды видят тысячи, а то и миллионы зрителей – это, знаете ли не каждому под силу. А телевизионщикам не было времени предупреждать, не было времени репетировать. Новость была сверх горячей.

– Это вы Науков Роман Николаевич? – спросила журналистка телевидения, – едва только камера устремила свой глаз на Романа и над объективом загорелась красная лампочка включения.

– Да я, – просто ответил Роман.