Для Быстрова картина начинала проясняться. Слова относительно вербовки Наукова в нефтяную компанию на майора впечатление не произвели. Он не был простаком и в такую чушь не поверил. Для подобного мероприятия посылают более колоритные фигуры фирмы, чем обыкновенных рецидивистов. Кроме того, во время ареста Михальского, опытный в таких делах Захватов, быстро обыскал задержанного и изъял из его кармана коробку сигарет, забрал два паспорта, один на имя Михальского и другой на Адамовича. Всё это он тут же передал майору по его просьбе, о чём Михальский не знал, а Быстров не торопился говорить. Задание у Михальского было явно другим, и Быстров мрачнел, понимая, что бизнесмен, хозяин Михальского, вряд ли мог быть настолько обозлён неизвестным ему Науковым, чтобы пойти на непростое заказное убийство. За спиной бизнесмена явно стояли другие силы.

– Куришь? – спросил Быстров Михальского.

– Бывает, – нехотя, ответил тот.

– Тогда закуривай, – сказал Быстров, доставая пачку сигарет Михальского.

Он сразу её узнал, свою пачку с вложенными в неё двумя ампулами яда. Одна ампула была наполовину пуста. Об этом ему было известно. Но знал ли об этом допрашивавший его человек?

– Я в наручниках. Да и курить пока нет охоты, – каким-то обмякшим голосом проговорил Михальский. – Как-нибудь попозже, если угостите.

– А я, пожалуй, воспользуюсь твоими сигаретами, сказал Быстров, открывая пачку, – и вдруг с удивление произнёс: – О, тут не только сигареты? Какие-то ампулы? Ты не сердечник ли случайно? Это что, валидол?

– Не знаю я никаких ампул. Меня старик в самолёте угостил сигаретами и отдал пачку. Может, это его лекарство. Я не заметил.

– Будет врать то, – рассердившись, бросил Быстров. – На ампулах есть твои отпечатки пальцев. Это мы легко определим. Так что тут ты не отвертишься. Рекомендую говорить мне правду, если хочешь облегчить свою судьбу.

Если бы Михальский действительно получил сигареты от попутчика таким образом, как он сказал, то в ответ прозвучало бы уверенное подтверждение истории. Но Михальский прекрасно понял, что аргумент майора достаточно веский. Отпечатки пальцев на самом деле были, и доказать свою непричастность к ампулам будет невозможно. Осталось только говорить всё, как было на самом деле.

Быстров пытался сообразить, докладывать ли ему только что услышанное генералу-куратору, или срочно сообщить об этом своему непосредственному руководству. Подумав немного, остановился на втором варианте и попросил Михальского никому не говорить о состоявшемся разговоре, в том числе и генералу. Быстрова насторожило то, что крышей Михальскому служил генерал-куратор, который обеспечивал ему всю необходимую информацию и должен был оказывать содействие в выполнении задания. Возможно, – думал Быстров, – генерал не в курсе полученного Михальским задания, но тот, кто руководил действиями генерала, направляя его сюда, определённо знает все подробности. Но возможен и вариант, что генерал знает, что делает. Тогда всё ещё хуже.

Майор вылез из машины, попросил стоявшего рядом омоновца сесть рядом с Михальским и не спускать глаз с арестованного, который хоть и был в наручниках, но мог вести себя непредсказуемо. Отойдя на некоторое расстояние от машины, он позвонил в Москву и иносказательно передал информацию:

– Докладываю. Журналиста отправили в Симферополь для дознания. Он хотел, как мы и предполагали, заарканить наш объект на свою сторону, и споткнулся на водителе, которого хотел устранить, что и позволяет нам с ним расстаться. Но у меня возникла новая сверхсложная тема. Не знаю даже, как начать.

Голос из Москвы предложил:

– Начинайте с главного для экономии времени.

– Мы взяли карманника.

– Понимаю, ответил голос.

– Я только что от него узнал, что у него имелось задание ликвидировать нашу новую звезду.

– Что вы говорите? От кого задание?

– Это вопрос самый важный. Он ведь под кураторской крышей приехал. А она вам известно откуда.