– А если водочки? – произнес он, словами опередив собственные мысли.

– Можно и водочки, – не стал спорить с ним Ушаков. Прихватив бутылку беленькой и рюмки, перенес на столик. – От закусочки не откажешься? – разлил он по первой.

– Как в прошлый раз? – напомнил Трубецкой о последней их встрече.

Было это года два назад, на охоте…

Охоту Трубецкой не любил – и не сказать, что жалел зверье, просто на войне настрелялся не на одну жизнь вперед. Но мясом того же кабанчика не брезговал. Под ту самую водочку.

Тогда пересеклись большой компанией. Охоту организовывал цесаревич Дмитрий Владимирович, что обуславливало высокий статус присутствовавших.

Впрочем, старших князей было немного – с десяток наиболее приближенных к трону, большинство же родов представляли как раз княжичи – наследники. Вот этих собралось за три десятка.

Будущая опора…

Перепились все практически до полного бесчувствия. Но это не просто так, а стараниями старшего поколения, решившего проверить молодежь на прочность. А то, что практически всей этой… молодежи уже к сорока или за сорок…

– Сало на черном хлебушке? – лишь теперь посмотрел на него Ушаков. С ухмылкой. Мол, помню, помню…

Помнить было что. До мордобоя не дошло, но остановил не здравый смысл, а присутствие цесаревича. Сдержались в последний момент. Решили, что разногласия не стоят того, чтобы потерять лицо.

А разногласия между ними были. Сколько Трубецкой себя помнил, все что-то не могли поделить.

– С грибочками и селедочкой.

– Будет тебе закусочка, – расплылся в довольной улыбке Ушаков, тут же рявкнув: – Еремей!

– Да здесь я, – просунул голову в приоткрывшуюся дверь старый слуга Ушаковых.

Зыркнул на Трубецкого, на столик с бутылкой беленькой и… исчез.

– Сейчас все подготовит, – заверил его Ушаков. – Он, конечно, уже стар, но что к чему еще соображает. Ну а мы пока… – протянул он Трубецкому до краев наполненную рюмку.

Выпили молча. Подышали.

Князь Мещерский в свои годы был крепок. Но он и раньше отличался мощью. А вот Ушаков всегда выглядел поджарым. Сейчас же эта поджарость воспринималась худобой.

Думать о том, что сдает старик Ушаков, Трубецкому не хотелось. Хоть и бывали у них стычки по делу и без, но к главе рода Трофим Иванович относился с уважением. Как и к любому, кто и прошлое помнил, и в будущее смотрел. Ну и за честь рода стоял горой, не позволяя ни себе, ни другим обесценивать заработанное предками.