Однако его предложение почему-то не вызвало в хозяевах благодарности. Вся семья собралась перед домом, куда вовсе не приглашали незваного гостя.

— И у тебя хватило наглости явиться сюда! — возмутилась Суксу-эмаг. — Ты и твой Хаттара сами наслали на нас этого мес-ижанда. Он погубил Сампи и убил бы меня, если бы не наша бедная Йокси, собаченька наша дорогая! Он задрал нашу телку и еще какого-то человека, кого мы не знаем. И все это устроили вы! Но ты можешь убираться в Туонелу[32] с твоим амулетом! Мес-ижанд уже убит, и голова его похоронена! Проваливай отсюда!

— Кто же, хотелось бы знать, сумел справиться с таким зверем? — Тарвитта, побледнев от досады, сжал в кулаке свой амулет — клочок медвежьей шерсти с какой-то косточкой, плотно обмотанный красным ремешком. — Уж не ты ли, женщина, забила его пестом?

— Нашлись мужчины, способные это сделать! — крикнул Пето.

— Что-то я здесь ни одного не вижу! — усмехнулся Тарвитта. — Лаешь ты громко, щенок, но что-то я не верю, чтобы ты сумел поднять рогатину! Скорее ваши женщины собрались вместе и задрали подолы, так что мес-ижанд умер от страха!

— Хорошего ты о нас мнения! — ответил Лохи-ижанд. — Неужели ты все еще хочешь с нами породниться?

— Мужчины у вас никудышные, а вот женщины хороши! — Тарвитта окинул взглядом Ильве, Хеллю и Леммикки. — Отдайте мне эту или эту, и ей будет хорошо у меня. Возьму даже двух сразу. Предлагаю в последний раз.

— Ты хочешь еще двух забить до смерти? — крикнула Ильве. — Пусть лучше буря войдет в твой дом и хромая медведица сядет к твоему очагу, а я никогда этого не сделаю, скорее умру!

— Уж не хочешь ли ты наслать на нас еще какого-нибудь зверя?

— Сам надень шкуру мес-ижанда и приходи — мы и тебя поднимем на рогатины! — пообещал Ярки.

— Да уж, раньше ты возьмешь в жены медведицу, чем какую-то из наших девушек! — гневно сказал Лохи. — Уходи отсюда, Тарвитта, и никогда больше не возвращайся.

— Я ухожу и прихожу куда и когда желаю! И тебя, старик, я не спрашиваю.

— Я еще не настолько стар, чтобы… — запальчиво начал Лохи, но жена выступила вперед и крикнула:

— Ты не стоишь того, чтобы с тобой обходились по-человечески! Ты сам — лембо, и если ты сейчас не уйдешь, мы с тобой будем разговаривать, как с диким зверем!

Она не хотела, чтобы ее муж бросил вызов на поединок и был убит подобно своему старшему брату. Но Пето и Ярки уже держали наготове рогатины, у Лохи за поясом был топор. Тарвитта, при всей его силе и наглости, не хотел ввязываться в схватку с троими, пусть любого из них по одиночке он победил бы легко.

— Скоро в вашем доме поселятся совы! — пообещал он, окаменев лицом, и, развернувшись, по своему следу тронулся в обратный путь.

Но Пето не смог примириться с тем, что злой чужак оскорбляет мужчин и женщин его рода. Ухожу и прихожу куда вздумается, как бы не так! Не имея даже времени на раздумья, он сбегал в дом и взял свой лук и стрелы с железным наконечником на крупного зверя, оленя или лося. Зная, где река делает петлю, он вышел к ней раньше, чем Тарвитта успел пройти по своей лыжне назад. Затаившись, парень ждал, а потом, увидев рослую фигуру на лыжах, спустил тетиву. Негодяй упал и больше не двигался. Через некоторое время подойдя к нему, Пето убедился, что враг мертв: стрела попала прямо в грудь. Оттащив тело в лес, Пето забросал его валежником: авось звери примутся объедать его прямо сейчас, а весной какой-нибудь голодный и отощавший медведь завершит начатое.

А закончив, он сообразил, что наделал. Он отомстил, но похвальным такой поступок не назовешь. Пето не смел даже показаться на глаза родным. Вернувшись к Юрканне, он дождался, чтобы Леммикки вышла из дома одна, и передал через нее, что уходит на охоту и не скоро вернется. И пошел к ладожским «волкам» — единственным людям поблизости, у кого мог найти пристанище.

— Да-а, дела! — сказал Селяня, выслушав его. — Что будем делать, братия?

Поступок Пето не выглядел особенно красивым, но они, такие же молодые парни, хорошо его понимали. Невыносимо чувствовать свое бессилие перед могущественным врагом, видеть унижение родных. Если уж приходится терять честь, то лучше потерять ее, отомстив за беды и унижения, чем смирившись со своим бессилием! Пожалуй, каждый из них принял бы точно такое же решение. А иначе что делать? Всем троим мужчинам из Юрканне по очереди бросить злодею вызов на честный поединок, как Кульво, и по очереди погибнуть? Оставить своих матерей и сестер во власти негодяя?