— Мнения, товарищи, совпадают. Городской и губернский Советы тоже рекомендовали Лукоянова.

Долго еще шли дебаты. Помощником Лукоянова назначили Малкова, мотовилихинского рабочего и депутата городского Совета. Позже от губвоенкомата в чрезвычайный комитет вошел Георгий Воробцов, от продовольственной комиссии — Трофимов, от железной дороги — Ивонин.

Не успел Лукоянов вернуться в красногвардейский штаб, как раздался телефонный звонок. Снял трубку. На лице тревога.

— Сейчас же бежим туда, — ответил Федор. — Выходите, Василий Иванович.

И, обращаясь уже к рабочим-красногвардейцам, добавил:

— Эсеры испортили городской телеграф. Связь прервана.  Не к добру это...

Красногвардейский патруль вместе с Лукояновым и Толмачевым вышел на улицу, У дома бывшего губернатора, где с недавних пор размещался Совет, их ждал Василий Иванович Решетников. Теперь, после слияния трех Советов, он стал первым помощником председателя. Все вместе побежали вниз по Сибирской улице к Каме. Добежав до сада на набережной, свернули по Монастырской улице направо. Окружили двухэтажный каменный дом на углу.

Это и был телеграф. Лукоянов и Толмачев взбежали на второй этаж, где находилась аппаратная. В зале ни души. Подошли к коммутатору и увидели: все провода оборваны.

В аппаратный зал поднялся Решетников.

— Что будем делать? — спросил его Толмачев. — Самим тут не справиться. Хотя бы одного телеграфиста найти.

— Может, поискать среди солдат, — предложил Решетников. — Позвоню-ка в комитет 107-го полка.

В это время с улицы донесся негромкий окрик:

— Стой! Кто идет?

— Не видишь, что ли? Телеграфист!

Выглянули в окно и увидели внизу паренька в огромной форменной фуражке.

Лукоянов кивнул красногвардейцу, чтобы пропустили.

Парнишка вошел в зал, в глазах — растерянность и удивление.

— Значит, говоришь, телеграфист?

— Так точно, телеграфист Аверин.

— Сколько тебе лет?