«Надо выручать», — со вздохом решил Виктор. В тесной диспетчерской его встретил шум, напоминающий перебранку десятка людей. Молодые девчата, выпускницы техникума, и пожилые, непризывного возраста мужчины настойчиво требовали от дежурных по станциям и друг от друга беспрепятственного продвижения поездов с военными грузами и ранеными. Рвали голосовые связки, глотали таблетки, хватались за щербатый стакан с водой. Немыслимый грузооборот обрушился с первых дней войны на однопутные магистрали Пермской железной дороги, проложенные еще до революции. Только железная дисциплина, самоотверженность и максимальное напряжение сил обеспечивали бесперебойную работу транспорта.

Виктор прошел в отгороженный закуток главного диспетчера, где было потише, спросил, что делается в помощь литерному, застрявшему в трех сотнях метров от станции. Ждут, оказалось, что сам выберется. Виктор настоял на том, чтобы сию минуту был найден и послан из горячего резерва паровоз. Из диспетчерской он позвонил своему начальнику и доложил, что отправляется домой, поскольку на дороге все в порядке.

— Домой успеется, — возразил капитан Недобежкин, — давай срочно в отдел. Тут такое, брат, дело разворачивается, покрупней верещагинского.

Виктор ехал с вокзала в полупустом трамвае, отдыхал, вытянув ноги в отсыревших валенках. Интересно, что это за дело, которое нельзя отложить до утра! Недобежкин (по телефону всего не скажешь) намекнул на Верещагино. Неужто снова парашютисты? Месяца четыре назад на территорию Горьковской области были сброшены с самолета три агента «Цеппелина». Двое после приземления явились с повинной, третий, имевший рацию и документы на имя капитана интендантской службы Ворсина, избежал поимки. Искали его чекисты нескольких областей, а повезло сотрудникам Верещагинского оперпункта. Через двое суток после приземления «Ворсин» был задержан ими на перегоне перед станцией Шабуничи и доставлен в Пермь. Виктор сопровождал немецкого агента от станции до управления, участвовал в его допросах. И, честно признаться, гордился тем, что на втором году своей чекистской работы имел дело с настоящим шпионом[6].

Капитан Недобежкин, едва завидев Широкова в дверях, нетерпеливым жестом пригласил его к столу.

— Вот, лейтенант, ознакомься, — протянул он копию телефонограммы из Москвы, принятую три часа назад.

НКГБ СССР предлагал территориальным органам принять исчерпывающие меры по организации поисковых операций и захвату группы «Ульм».

— Интересная работенка предстоит, — оживился Виктор. — Только не упредил ли нас враг, пока тут чаи гоняем?

— Вот и я опасаюсь этого. Дата выброски неизвестна, и, возможно, она уже состоялась. — Недобежкин вышел из-за стола, достал из тумбочки термос и блюдце с печеньем. — Подкрепись, будем план операции прикидывать. Нашему транспортному отделу играть первую скрипку, поскольку диверсанты будут тяготеть к «железке». Учти: «Цеппелин» — противник серьезный.

Федор Семенович знал, что гитлеровцы сосредоточили на советско-германском фронте более 130 разведывательных и контрразведывательных органов, создали не менее 60 специальных школ для подготовки агентуры. Большая ее часть предназначалась для шпионско-террористических действий в прифронтовой полосе, в ближнем советском тылу.

Что касается дальнего тыла (Урала, Сибири, Средней Азии), то он оказался недосягаемым для гитлеровской разведки, был монолитен и стоек, питал армию огромными людскими и материальными резервами. В феврале 1942 года главное управление имперской безопасности создало специальный разведывательно-диверсионный орган под условным наименованием «Предприятие «Цеппелин», который предназначался для подготовки и заброски агентуры в глубинные тыловые районы Советского Союза. «Цеппелин» развил бурную деятельность.

— Да, противник серьезный, — повторил Недобежкин. — Забрасывает многочисленные и сильно вооруженные группы. Иди сюда, прикинем варианты, — он развернул на столе карту области, взял линейку. — Каков тут масштаб? Ага, отсчитываем от Кизела 50-60 верст на северо-восток. Да-а... Другой такой глухомани не сыскать. Что тут делать диверсантам и как они выберутся отсюда к нашим коммуникациям?

— Что нам гадать! — взбодрился Виктор, напившись чаю из термоса. — Из квадрата приземления я бы запросто выходил к железной дороге. — Он потыкал пальцем в карту. — Вот мост через Яйву, вот высоковольтная на Березники и Соликамск. С хорошим харчем да на лыжах за сутки ого куда можно выбраться!

Недобежкин поддержал «игру» за противника.

— А я бы на их месте, не размениваясь на мелкие диверсии, двинул на Губаху.

Широков поежился, представив себе все последствия, если не перехватить десант на месте приземления.

— Так и запишем первым пунктом, — Недобежкин сел за стол и обмакнул перо в чернильницу, — обеспечить надежную охрану Кизеловской ГРЭС на подступах к ней путем засад и подвижных постов. Далее...

Совместно составленный и начисто переписанный Виктором план захвата диверсионной группы был представлен руководству. Утром Недобежкин и Широков выехали в Кизел.

Заброска на советскую территорию предстояла в ближайшие дни. Грищук понял это, когда их, семерых, одели в солдатское обмундирование, снабдили красноармейскими книжками, справками из госпиталей и другими фиктивными документами, заполненными на подлинные фамилии.