Я не хочу много писать о болезни и говорить на эту тему. Для тебя все равно это не имеет значения, мы оба знаем, кто я, и что я это заслужила. Знаешь, я даже рада, что все скоро закончится. Все, что меня держало раньше, это желание предстать пред тобой другой. Я не хотела, чтобы ты запомнил меня измученной пленницей, и я выполнила то, к чему стремилась. Я освободилась! Теперь мой путь свободен. Можно спокойно уйти в тень и навсегда исчезнуть из твоей жизни еще живой и красивой. Прости, что помешала спокойному течению твоих дней, но для меня это было важно.

И не забывай нашу песню: «Что происходит, друг, как будто ты не видишь больше в небе звезд. И я совру, я вру тебе, что их там просто нет…»

Снизу был написан номер телефона и никакой подписи к нему.

Таким образом, события взбаламутили ил в моем водоеме жизни. Дома меня встретила жена, и с виду все вроде было хорошо, но это все теперь, казалось, было пропитано серой скукой. Анна заметила, что я какой-то задумчивый.

– Что-то случилось на работе? – спросила она.

– Я тебе не говорил раньше, – начал я, – но у нас есть сбережения с рекламного бизнеса, который у меня был до тех пор, пока не сошел на нет. Там было пятьсот тысяч, сейчас с процентами должно быть больше.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Ты должна знать на случай, если вдруг что-то произойдет.

– Саш, ты меня пугаешь. Говори немедленно, что случилось? – Анна начала впадать в истерику. Я подошел к ней, сказал, что все хорошо, обратил ее к чувствам и оставил наедине с мыслями, а сам пошел к Арине. Она рисовала семейный портрет на альбомном листе фломастерами, которые сильно пахли краской. На рисунке я был поодаль от дочери с женой.

– Это мы? – спросил я дочку, показывая пальцем на портрет. – Арина? – повторил я, глядя на нее. Она не реагировала, только начала нервно водить фломастером по бумаге. Я подхватил ее на руки, поцеловал и вынес на свежий воздух. Она, придя в себя, начала оправдываться:

– Я только рисовала, пап, только рисовала! – Арина заплакала. Конечно, я начал ее успокаивать, а сам думал над рисунком. То ли она чувствовала какую-то холодность, то ли ей казалось, что они меня теряют. Рисунок я спрятал в портфель. Ночью, когда жена и дочь легли спать, я выпил виски, посмотрел на них спящих, затем взял письмо и перечитал его. Вспомнил пару забавных моментов с Таней из детства, затем набрал ее номер и, выйдя на улицу, позвонил.

– Привет, Таня. Спишь? – спросил я, нисколько не сомневаясь, что это ее номер телефона.

– Привет, – нежно ответила она. – Никак не могу уснуть. А ты-то чего не спишь?

– Мысль о тебе покоя не дает.

– Я тоже о тебе думаю, хотя знаю, что зря, – с сожалением ответила она.

– Может, не зря, – проговорил я. – Мне бы хотелось с тобой увидеться.

– Ты действительно этого хочешь, несмотря на то, кто я? – удивилась она.

– Тань, я проработал лет сорок психотерапевтом и живу уже вторую жизнь. Я многое видел и имею право жить так, как считаю нужным. Для тебя я не был ребенком в нашем детстве, и все было по-настоящему.

– Я долго не проживу, – скорбно заметила она.

– Нам хотя бы это время нужно побыть вместе, – ответил я.