Попробовать – это ведь так невинно. Только попробовать – от этого ведь никто не умирал. Немного расслабиться, чуть-чуть забыть о своих проблемах, о том, что ты никому не нужна в этом мире, увы. Легко и просто, а, главное, безопасно, никакого СПИДа, ведь мы же не рвань какая-нибудь, колющаяся по кругу…
Лена сидела в кресле, закрыв глаза. Когда она их открыла, все показалось сделанным из пластилина. И стало весело. Сейчас пластилиновая кушетка размякнет и расползется как в мультфильме, у пластилиновых деревьев за окном отломятся ветки, вода из крана, такая тягучая, размазывается по раковине…
Вспомнилось детство, когда выходишь в поле, падаешь на ромашковое одеяло, обрываешь лепестки и гадаешь, как сложится твоя жизнь – мозаикой счастья или камушками нелюбви. Смотришь на небо и мечтаешь…Как хорошо! Ощущение, что ты находишься в нереальности, тело невесомое.
Нет этих ужасных завистливых теток, постоянно сующих нос не в свои дела и пытающихся «блюсти мораль». Кто же виноват, что они вышли уже «в тираж», и нет охотников до их старых костей. Ведь нет, смотрят, кто с кем и на какое время закрылся в ординаторской. Какое им дело? Мужчины сами не прочь провести часок-другой с хорошенькой медсестрой.
Но Лене это не близко, она вообще предпочитает встречаться с мужчинами вне работы. Это Ольга без комплексов, а Лена привыкла все держать в себе. Но есть другие, которые могут просто выслушать, дать совет, не ищут подобных «развлечений».
Лене очень нравился Борис, но он был на двадцать пять лет старше и женат. Его мягкие манеры, требовательность и одновременная тактичность в работе, ум, интеллигентность – все внушало доверие. Было ясно, что он не опустится до обыкновенной интрижки, и если что-то и случится, то серьезное, способное перевернуть всю предыдущую жизнь.
Он рассказывал. Она слушала. Это было как наваждение – отец-пьяница никогда не интересовался, как ей живется, что она думает…Незаметно для себя она становилась уверенней в себе, как будто крылья вырастали…Он так по-отечески к ней относился, так не давал никаких намёков на какие-то телесные сближения, что Лена чувствовала себя как в родном доме, который давно утратила.
Борис увлекался различными нетрадиционными методами, историей, военными кораблями, собирал книги, разбирался в музыке. Ей это было не слишком понятно, ведь она выросла в простой семье, но её завораживали вдохновенные рассуждения о смысле жизни, о Боге.
Он явно сочувствовал таким, как она, девчонкам, вынужденным барахтаться в болоте жизни в одиночку. Долгими длинными дежурствами, когда наступает относительное ночное спокойствие, они часто сидели в ординаторской и разговаривали.
Периодически они с Олей ловили «пластилиновое счастье», и терзания по поводу неудавшейся жизни расползались каплями по углам…
Неожиданно Борис подарил ей букет роз. Розы были бело-молочные, а улыбка, их сопровождающая, беззащитно-юношеской. Слова любви еще не были сказаны, но они рвались с каждого лепестка… Но это невозможно…
Борис пригласил её в театр, до этого ни один из её «партнеров» никогда не додумывался. Во время спектакля он так бережно взял её руку, словно боялся, что его оттолкнут.
Они никогда не разговаривали о его семейной жизни, но было видно, что жена его совсем не понимает. Его предыдущих два брака, в которых он тоже не достиг понимания… Его дети, которых он любит, но общается редко…Но он никогда не жаловался.
А потом были просто прогулки, с ним было легко, легче, чем с ровесниками, корчащими из себя суперменов.
Что-то произошло. Видимо, Борис все рассказал жене и переехал к родителям. Они виделись на работе, и Лена стала понемногу отдаляться от него. В своих чувствах она еще не разобралась. А давать неопределённую надежду не хотела.
В декабре он снял жилье у какой-то бабушки и стал спокойнее. В одно из дежурств они сидели в ординаторской.
– Лена, я должен тебе что-то сказать очень важное. Мой брак распался. Я живу один. Я понял, что люблю тебя, понимаю, что у меня никаких шансов и перспектив… Не знаю, как так получилось, что ты стала для меня самой родной и главной женщиной. Я ничего тебе не могу предложить, кроме своего сердца… Но я знаю, чувствую, что такого со мной никогда еще не происходило. Где-то, как-то, кусочками было, но, чтобы так захлестнуло… Я как юноша вздыхаю, жду мгновения, когда тебя увижу, ну просто помешательство какое-то…Это смешно, ведь я гожусь тебе в отцы.
Прошла неделя, другая… Она все время задавала себе вопрос, достойна ли? Вся грязь, порочность так прочно въелись в её жизнь, а такому чистому, как Борис, необходима другая. Любовь-это сострадание, притяжение без оглядки, стремление к покою? Какой же тут покой, когда все против них? Может, это шанс начать другую жизнь?
Перед Новым годом и новым тысячелетием начался их медовый месяц. Под упрёки окружающих, в безденежье и под аккомпанемент непонимания родных. Но они были счастливы. И каждый миг хотели прожить вместе и только вместе.
– Что у тебя на руках?