— Калории сжигаются в ответ на любое действие живого организма. Я напрягаю лицевые мышцы и язык в разговоре — и сжигаю калории. Я ковыляю на костылях — и сжигаю калори… ползаю по техническим коробам — и еще как сжигаю драгоценные калории. Вся энергия переваренной еды тратится у меня на действия. И, с тех пор как я потеряла ноги, а взамен получила кучу нескончаемой работы на благо Бункера, я ем в три горла и все равно не могу набрать вес. Я уловила твою мысль, Охотник. Столп — живой организм. И он не только копит, но и тратит энергию. При полете, при приземлении на планету и особенно…

— При взлете — кивнул я — Не уверен можно ли перевести залитое в баки обычной современной ракеты топливо в обыденные калории…

— Конечно можно! И калораж там нешуточный — любое сливочное масло грустно плачет в сторонке. Ты про подсчет количества сжигаемых взлетаемой ракетой калорий? Сколько калорий ей надо, чтобы взлететь, преодолеть силу гравитации и вырваться в космос?

— Да. И я как-то сомневаюсь, что несколько пусть даже сотен пожранных людей смогли бы компенсировать затраты монстра — учитывая его размеры. Тут ведь не ракету надо в космос выводить, а нечто куда большее…

— Вряд ли он взлетает на реактивных движках.

— Согласен. Принцип наверняка иной. Возможно, тот же, что и в летающих многотонных тюремных крестах. Но это не отменяет простого факта — на все нужно тратить энергию.

— Крохи энергии! Мы приводили в движение наши тяжеленные летающие узилища регулярным дерганьем обычных железных рычагов! Дернул рычаг — и полетел! Вместо бензобака сам узник. О… я поняла почему ты написал строчку «Как связана здешняя технология со Столпом?». Ты считаешь, что на взлет ему могло понадобиться совсем немного энергии, если принцип его движения похож на здешние технологии.

— Да. И поэтому же я записал вопрос о том разумен ли он или нет. Ведь только разумное существо может здраво оценить предстоящий маневр к планете.

— Оценить в плане «выгодно или нет?».

— Да. Брось на дно глубокой ямы крохотный кусочек мяса — и подыхающая с голоду пантера последует за ним. А затем потратит куда больше сил, чтобы выбраться из этой ямы.

— Ну… я может тоже полезла бы в яму, подыхай я с голоду и знай, что вокруг нет больше ни кусочка съестного. При большом голоде разум отрубается. Вперед вылазят звериные инстинкты. Так что твое сравнение некорректно.

— Возможно. Но так и так вопрос гипотетический — мы ведь не знаем сколько на самом деле «пастбищ» у этой твари. Мы вообще мало что знаем.

— Ладно. Двигаемся дальше. Ты написал «Только люди?». Тут думаю вопросительный знак можно убирать. На всех изображениях к медузе шагали только оглушенные люди. Никаких зверей. Никаких насекомых. А на следующих картинках мы видели укатывающиеся прочь фургоны на животной тяге. И те мощные существа явно плевать хотели на зов Столпа.

Я с улыбкой кивнул:

— Да. Так что либо он охотится только на людей, либо в сытые годы очень избирателен в сорте потребляемого мяса.

— Фу!

— Не делай из меня монстра — попросил я и тихо рассмеялся — Об этом уже столетиями просят все пытливые умы человечества.

— Ты это о ком?

— О всех ученых, что ради своих открытий творят с лабораторными животными такое, что у любого увидевшего это маньяка пресечется дыхание от ужаса…

— Ох жалко всех этих крысок, кошек, собак, обезьянок… А ведь и здесь наверняка проводили совсем невеселые эксперименты — она даже головой закачала, явно представив себе ранние попытки — Кого-нибудь из преступников лишали слуха и бросали или привязывали к столбу, скажем, чтобы понаблюдать как на них скажется это усовершенствование с помощью ножа…