Время текло неумолимо, и весна наступила довольно быстро, как и лето, что не было особо жарким. Я понемногу начал ползать по дому, который устелили овечьими и волчьими шкурами. Я смог подружиться со своей сестренкой, которая все же получила разрешение носить меня на руках. Под присмотром Астрид, я сначала обследовал весь дом, а позже уже и посещал наш двор, в поселение без родителей нам было запрещено ходить.

Дом оказался довольно примечательным, и подтверждал мои опасения о том, что мир находится на уровне близком к средневековью, хоть и с некоторыми особенностями. Я не мог определить качество металлов, но вот болты и гайки таких малых размеров не могли существовать в средневековье. И это говорило о не малой развитости металлургов, и тех, кто изготавливал только на первый взгляд простые вещи. Хотя и средневековье здесь весьма условное, я очень пристально наблюдал за мамой, как мне казалась, эта умная азиатская голова обладает знаниями, недоступными для средневековой эпохи.

Природа, что была на острове, не сильно отличалась от севера моего прошлого мира, я не разбирался ни в травах, ни в цветах, как в прочем и в деревьях. Те домашние животные, которых я видел, не сильно отличались от тех, что я видел в своем прошлом в деревнях. Но меня поражали птицы, для которых, как известно, нет преград. Огромные вороны, что казались больше меня, орлы, что иногда низко пролетали к горам острова, были опасны, как предупреждал отец. В голодную пору крупный орел мог соблазниться ребенком. И поэтому небо над головой надо постоянно отслеживать. Что я и делал когда был на руках у Астрид, и как только засекал этого монстра, предупреждал окриком сестру. Но мама восприняла это все по-своему и провела как для меня с сестренкой, так и для отца, небольшую лекцию. Ну, меня просто попытались успокоить не словами, а действием, кинув камень в пролетающего орла, который испугался и устремился ввысь. Показав тем самым, что не стоит мне их бояться.

Те огромные орлы, которых я видел, питались исключительно рыбой, а те, что опасны и охотятся на крупную дичь редкость даже в наших диких краях. А всему причина ум этих птиц и то, как говорит отец, имеет место быть на юге. Где этих птиц охраняют и разводят как для охоты, так и для использования их в качестве оружия. Они по размерам чуть больше наших орлов и могут справиться даже с взрослым человеком, спикировав на него, и, своими мощными когтями нанеся смертельные раны.

Поселение было небольшим, и на большом острове оно не было единственным, всего их было три, и мы жили на самой окраине самого крупного из них. Здесь жило около полутора тысячи человек, что считалось довольно крупным поселением. Основными занятиями находящихся недалеко от морской бухты людей было возделывание земли, морская ловля и охота, также были и огромные стада, что паслись в горах. Была и лесная часть острова, к которой как раз был ближе всего наш дом. Первое время я не понимал, почему мы жили на отшибе, у отца было множество родственников — три брата, две сестры, отец, и несчетное количество более дальних родственников. Грубо говоря, очень многие жители острова Крутого Рога были родственниками друг другу в том или ином колене.

Всему причиной была моя мама, она не только внешне была чуждой для этих людей, но и во всем остальном. Одежда, которую мама сама шила для семьи, была только похожа на то, что носили остальные жители. Все носили простые платья, рубахи из серой, реже из белой ткани, и совсем редко использовали ткань красного цвета. Мама же использовала только черную, серую и белую ткань, но рубаха или платье всегда были украшены вышивкой, возможно, не такой красивой, как я видел в своем мире, где вышивали машины и станки. Но и мама красиво вышивала, и в каждойвышивке чувствовался и виделся восточный стиль. Но это не все, что отличало нашу семью внешне, и даже несмотря на рыжий цвет волос Астрид в её чертах лица за всей скандинавской внешностью, виделись прямые и немного резковатые азиатские черты лица.

Я оказался прав, мама была травницей и лекарем для этих людей, у которых уже были свои травницы и лекари, но по сравнению с мамой, которую звали Хель в честь богини смерти, они были ничего не сведущими в травах и болезнях людей. Ножи, что носила на своем поясе мама, были не для красоты или самозащиты. Мама не раз доказывала, что она умеет пользоваться иголкой не только для вышивки. Я бы назвал её хирургом и терапевтом в одном лице, которому еще приходится подрабатывать как фармацевтом, так и костоправом. Местные лекари отрабатывали основную массу людей и выделяли тех, кого направляли уже к маме, и как я понял, она руководила пятью лекарями и около десятка травников всего острова. Хель, которую дома звали теперь исключительно Миуюки, имела место в собрание поселений и контролировала сбор трав и изготовление лекарств.

Мама отличалась как поведением, так и манерой речи, многие называли её высокомерной, но я видел, что она общается с каждым на равных. И не было разницы, местный дурачок это или вождь поселения, мужчина это или женщина, для неё все были равны. И это не нравилось местному обществу, да, здесь был патриархат, и то, что решил мужчина лучше не оспаривать женщине. Но было и исключение, это были воительницы, чей социальный статус был практически равен мужчине. И Миуюки была как воительницей, так и той, что не хотела мириться с тем, что в их семье окончательное слово будет за моим отцом Альриком, они все решали совместно. Она имела всегда свое мнение и уважая чужие традиции не собиралась забывать свои. Это относилось и к вере, если местные верили в богов и поклонялись им, то мама поклонялась течению. Это было течение событий, или еще это называют судьбой, поклонялась она и времени, жизни и смерти. Она верила в богов, но её вера была выше богов, так как над временем никто не властен, а рождаются и умирают даже боги.

Как из обрывков разговоров я понял, были конфликты между семьей Хель и Альрика с семьей моего деда. Дед Брани не одобрил выбор моего отца, когда он приплыл на корабле с израненной воительницей на плече, чей вид был чужд их роду. Но отец был истинным сыном своего отца и проигнорировал то, что его брак не был благословлен. Просто дед тогда не знал, что в маме уже теплилась вторая жизнь моей сестры, он не принял маму в своем доме.

Да, это был немного неправильный поступок, но мама не помнила зла долго, у них потом случился разговор после рождения Астрид. И как я понял, он прошёл на повышенных тонах. Дело в том, что Брани, как глава рода приказал переехать в круг домов медведей, из той землянки, что построил Альрик.

Мой отец очень добрый и он простил своего отца за опрометчивый поступок, который был практически равен изгнанию из рода, а вот для той, которую теперь называли Хель, это был шанс. И потому моя сестра носит второе имя Бёрнов, имя рода, а я ношу имя далекого клана моей матери Синигами.

О Синигами я не смог ничего узнать, никто никогда не затрагивал эту тему, и только дед Брани часто морщился, говоря, что Синигами худшее, что могло случиться с его семьей. И он игнорировал то, что мама нарекла меня Синигами и упорно, называл меня маленьким медвежонком.

Время летело, и когда наступила осень, я сделал свои первые шаги, да, неуверенные, но это было лишь началом. Я ждал, когда я смогу заговорить, и занимался своими детскими делами, стараясь не приносить проблем своим родителям. Мама часто оставляла меня на волчьей шкуре у очага, над которым постоянно, что то побулькивало в медном котле. Так было и в этот вечер, я игрался с костями, камнями и нехитрыми деревянными игрушками, занимаясь тренировкой координации и тренируя свой ум. Сестренка только вернулась с улицы и отдыхала от того, что собирала травы, высушенные под нежарким осенним солнцем. Не смотря на то, что Астрид всего четыре года, ей доверяли такое ответственное задание. Отец сейчас был за домом, он недавно вернулся из леса, где заготавливал дрова на зиму.

Обычный, и, казалось бы, не чем не примечательный вечер, которых были уже десятки, скоро будет готов ужин, и мы ляжем спать. В свете огня мои раскиданные камни и кости, усеянные искусной резьбой, смотрелись как иноземные артефакты.

— Ну что, пора тебе освободить место. — С улыбкой проговорила Миуюки, подходя ко мне. — Мясо уже сварилось, я, наверное, буду мешать тебе, играть с костями и камнями.

Я по привычке уже поднял руки, чтобы меня взяли и отнесли к Астрид, но мама вдруг замерла, уже нагнувшись ко мне, её не мигающий взор был устремлен на разбросанные мною камни, кости и игрушки, сделанные руками деда Брани.

— Смерть рядом. — Тихо, словно зачарованно проговорила Миуюки.

— А что это такое голубое? — Спросила Астрид, указывая рукой на стену, в которой не было окна, и на которой весели высушенные пучки трав. Сестра видела что-то за стеной, а не на стене и это понимал даже я.

Я слышал, как скрипели шейные позвонки Миуюки, когда она поворачивала свою голову к стене, так и не разогнув спину, её правая рука уже нащупала рукоятку одного из ножей на её поясе.

— Седьмой уровень. — Без эмоциональным голосом произнесла моя мама, а её глаза словно еще сильнее почернели.