Я не знаю, на какой именно реке мы находимся, но, скорее всего, она впадает в Атлантический океан. Римское купцы, вслед за карфагенскими, уже освоили маршрут на остров Британия за оловом. Это все еще стратегический металл. Благодаря ему, получают оловянную бронзу, из которой в том числе отливают панцири и шлемы, более крепкие, чем железные, хотя и более тяжелые. Так что есть шанс найти на побережье римскую факторию.

— Кто умеет плавать и готов рискнуть, могут присоединиться ко мне. Остальные выйдут утром с легионом. Так что обдумайте и сообщите, кто поплывет со мной, — закончил я.

Почему-то был уверен, что обязательно сдадутся в плен галлы, потому что соплеменники им ничего плохого уж точно не сделают, и сабины, потому что не умеют плавать, а болеарцы и иллирийцы отправятся со мной. Не ошибся я только на счет сабинов. В плен им сдаваться не хотелось, но еще больше боялись плавать в реке. Болеарцам и иллирийцам было плевать на предстоящий позор, а терять по большому счету было нечего, кроме взятых недавно трофеев, от которых они сами избавились, чтобы не попасть под раздачу. Мало ли, вдруг кимвры захотят отомстить тем, кто устроил им засаду?! Зато галлы, все восемь человек, решили отправиться со мной, хотя я точно знал, что двое не умеют плавать.

— Мы с тобой, — сказал за них всех Дейти.

— Зачем вам рисковать?! — удивился я. — С кимврами ваши соплеменники, ничего плохого вам не сделают.

— Мы из другого племени, и мы — воины, а не волы, — объяснил галл.

Выслушав его, я сделал вывод, что чем выше уровень цивилизованности, тем меньше людей, готовых отстаивать честь.

— Тогда за работу, — сказал я и объяснил, что надо изготовить узкий и сравнительно легкий плот с девятью рукоятками по бокам, за которые будут держаться пловцы.

Лучше было бы сделать большой и крепкий, способный выдержать девять человек, но такой пришлось бы сколачивать на берегу под обстрелом. К тому же, враги поняли бы, для чего он нужен, и постарались бы помешать.

— Бревна и доски забирайте, где найдете. Утром это все достанется кимврам, так что никто возмущаться не будет. И сходите к снабженцам, наберите припасов на дорогу, — распорядился я, а сам отправился к легату.

Гай Попиллий Ленат расположился в своем шатре, который недолго послужил Луцию Кальпурнию Пизону Цезонину. От шатра Квинта Цецилия Метелла отличался только тем, что штора, закрывавшая отделение с кроватью, была темно-коричневой. Видимо, сделаны по одному образцу, утвержденному руководством республики несколько веков назад. Римляне, как и китайцы, простуживаются от ветра перемен. Легат пил белое вино из бронзового кубка на высокой ножке. На боках кубка был барельеф с мужиком, издевающимся над кошкой. Голову даю на отсечение, что это один из подвигов Геракла, которого римляне без зазрения совести сделали и своим героем. Гай Попиллий Ленат молча сделал жест рабу — сухощавому ассирийцу с непривычным для его народа, хмурым лицом — и тот подал мне такой же кубок с вином. Я не ошибся, на барельефе был Геракл, но романизированный, без бороды.

Легат жестом предложил мне сесть на трехногий табурет и спросил коротко:

— Пойдешь со мной?

— Нет, — ответил я. — Уплыву ночью по реке.

— Я так и подумал, что ты не захочешь сдаваться, — сказал Гай Попиллий Ленат. — Я бы тоже уплыл, но мне нельзя. Придется испить до дна здесь, а потом в Риме, где во всем обвинят меня, потому что больше некого.

Я знал, что он прав, что на него повесят всех собак, своих и чужих, но все же произнес:

— Зато твоя совесть будет чиста: ты оставался в каструме и не виновен в гибели легиона, даже спас, кого смог.

— Спасибо на добром слове! — криво ухмыльнувшись, молвил он. — Если доберусь до Рима, обязательно потребую, чтобы тебе дали в награду римское гражданство.

— Думаю, что твое требование сочтут несвоевременным, — предположил я.

— Может быть, — произнес он и потребовал: — Допивай и уходи.