– Патефон-то возьми, – напомнил он.

Брошенный, но не забытый китаец-охранник честно выполнял настойчивую просьбу Пепла и лежал, но при виде вернувшейся парочки зашевелился. Впрочем, крайне осторожно. Подойдя, Пепел помахал перед его носом найденным кедом.

– Чей?

– Не знаю, – ответил китаец, и в его глазах читалась неподдельная честность и самая безмятежная искренность.

– По-моему, не врет, – расстроилась Таня.

– А если поставить вопрос по-другому, – попробовал Пепел, – где дети?

– Нету.

– А, значит, были?

Китаец хмуро скосил глаза и не ответил, из его разкуроченного бедра натекла приличная лужа юшки, но браток держался огурцом.

– Где они?

Молчок.

– Повезли куда, я спрашиваю?

– А ты порычи на него, в табло вмажь, – ввязалась Таня, изнывая от нетерпения и всячески стараясь этой скрыть: правда, очень любопытно было бы посмотреть, как Серега будет потрошить этого качка-китайца, хамло мордастое.

– Не лезь. Буду пытать.

– Это ты мне? – округлила глаза Таня.

– Первое тебе, второе ему, – ответил Пепел, подумав, что китайцы – фигня, а вот эта девица доведет кого угодно до ручки.

– Ух, ты! – восхитилась Таня, и отошла на пару шагов назад, как говорил волк Красной Шапочке: «чтобы тебя лучше видеть».

Китаец ее эмоций никак не разделял, продолжая мрачно коситься в сторону от Пепла, глазки желтолицего сжались в щелочки тоньше волоса.

– Ну, твой выбор, – не стал настаивать Пепел, и со всего маху заехал локтем в новенький монитор – семнадцать дюймов, жидкие кристаллы и тому подобное мажорство.

Китаец побледнел. Пепел вырвал из всех розеток системный блок и занес над полом.