Следующий период был постоянным кошмаром. Я не помню, сколько часов или дней это продолжалось. Не было больше никакой разницы между днем и ночью, между сном и бодрствованием. Во сне вас иногда преследуют монстры. Над вами смеются целые толпы. Тротуары трескаются и извергаются рвотной пеной. Но потом ты открываешь глаза, качаешь головой и снова видишь свою знакомую ножку кровати, задернутые шторы, рубашку, которую ты бросила на пол прошлой ночью. Вы измеряете свое здравомыслие у своих ног успокаивающим контрастом реальности.
Только реальности для меня не было.
Когда я открыл глаза, я увидел других монстров. Смеющиеся зеркальные лица. Калейдоскопические виды. Меняющаяся, широкая, медленно движущаяся вселенная слияния форм и смены цветов. Мифические существа и невозможные события. В моих снах Тара продолжала возвращаться. Ее волосы зеленые. Ее глаза дикие. Однажды она сжала мне руку так, что потекла кровь. Однажды я держал ее на руках, и она рыдала целую вечность.
Медленно сны проходили. Стало менее страшно. Моя голова превратилась в один белый пустой экран. Без изображений. Без мыслей. Однажды я открыл глаза и подумал «самолет». Я был в самолете. Попытка зацепить это слово своим восприятием отправила меня обратно в глубокий беспокойный сон.
Я был в машине. Я смотрел в окно машины. Я снова закрыл глаза.
Когда я снова посмотрел, вид был таким же. Небо было еще голубым. Трава была еще зеленая. Автобус снаружи не изменил форму и не изменил цвет. На обороте было несколько букв. Но я не мог видеть, что это. Это была ерунда, это были иероглифы. Я вздрогнул. Что бы они со мной ни делали, какие бы наркотики ни давали, я не мог читать!
Я посмотрел в другую сторону и осторожно, с полуоткрытыми глазами, оглядел машину. Я был прикован наручниками к кому-то справа от меня. Я это почувствовал. Но я пока не собирался смотреть в его сторону. Я не хотел, чтобы они знали, что я уже проснулся.
Машина была лимузин. Переднее сиденье было скрыто от глаз тяжелой серой занавеской. Не было ни звука, кроме звука двигателя и звуков дороги. Тот, кто сидел рядом со мной, не был болтливым. Я медленно наклонил голову вправо и посмотрел на свою компанию прищуренным взглядом. Мне вообще не нужно было быть таким осторожным. Он спал. Худой, жилистый мужчина. Думаю, вьетнамец. Врач или ассистент в белом больничном халате. Нет. Скорее всего, это просто очередной агент КАН, наряженный, чтобы играть в доктора.
Я попробовал дверь. Закрыто. Естественно.
Я снова посмотрел в окно. Автобус был еще впереди нас. Я все еще мог читать, но то, что было написано в этом автобусе, было неразборчиво. Оно было написано восточными буквами.
Мы прогремели над мостом. Другими транспортными средствами на дороге были тележки и велосипеды. Была только одна другая машина. Еще один лимузин. Он ехал позади нас.
Я снова выглянул наружу. Я не знаю, как долго глядел. Следующее, что я увидел, была улица города. Шумные трамваи, люди на велосипедах. Воловьи повозки и повсюду люди в зеленой форме и соломенных шляпах. Я посмотрел мимо своего спящего охранника в окно справа от него. Я видел ворота. Отель за этими воротами. Откуда я мог знать? Что-то вернулось. Я снова посмотрел в собственное окно. Напротив отеля, на крыше здания, я увидел то, что искал. Огромный цветной портрет Хо Ши Мина площадью 40 квадратных метров.
Само здание принадлежало вьетнамскому государственному банку. Город был Ханой. Вин По отвез меня в Ханой.
Я огляделся с удвоенным интересом. Я не видел Ханой восемь лет. Несколько зданий говорили о войне, но повреждения были не так уж велики.
Ханой красивый город.
Город длинных тенистых улиц, усеянных тут и там старыми французскими колониальными особняками. Буддийские памятники, китайские храмы. Красная река ясна и чиста, и джонки на ее берегах лениво катятся по синей воде. Удивительно, но на билбордах нет антиамериканских лозунгов. Никаких признаков ненависти. Эти люди не ненавидят.
Это неправильное отношение к войне. Вы ненавидите, а потом сразу думаете, что другие ненавидят вас. Одна вещь, о которой нужно подумать. Но, во-первых, я не мог хорошо думать. Во-вторых, я агент AX. Не то чтобы они не думают. Но их готовят к войне.
На боковой дороге другой лимузин подъехал ближе. Я мельком заглянул внутрь. На заднем стекле были шторки. Но впереди Чен-ли сидел рядом с водителем. Чен-ли увидел меня и увидел, что я не сплю. Он подтолкнул водителя, который нажал на гудок.
Мой врач проснулся. Я бросил на него ошеломленный, испуганный взгляд на то, каким я должна была быть последние несколько дней. — Регби, — сказал я. "Хороший мяч..."
Он смеялся. — Никакого смысла. Картер. Вы не принимали это лекарство уже двадцать четыре часа. Эффект закончился. Ты уже проспал все подряд. А с этим Н-2 абсолютно никаких побочных эффектов».