— Ну надо же, какая мысль тебя посетила! — саркастически фыркнула мама. — Я уже и не надеялась, что она когда-нибудь тебе в голову придёт.

Я немедленно почувствовал себя виноватым, а от Ленки донеслась неумело подавленная волна веселья.

— Вообще-то ты сама всё время в клинике, — попытался я перейти в нападение.

— Вообще-то я каждый вечер дома, — насмешливо взглянула на меня мама. — Ты просто этого не знаешь, потому что тебя никогда дома нет.

Попытка атаки с треском провалилась.

— Вообще-то нам приходится и работать, и учиться, — я перешёл в глухую оборону.

— Только это тебя и извиняет, — проворчала мама.

Забавная мысль вдруг пришла мне в голову — а чем я отличаюсь от неимущего студента, который днём учится, а вечером разгружает вагоны? Наверное, только тем, что я на работе сижу за столом, а не таскаю мешки, да езжу в лимузине, а не на конке. Не то чтобы я давлю на жалость, но ведь если разобраться, разница и в самом деле не так уж велика. Богатые, как уже было замечено, тоже плачут ещё как.

— А знаешь, Кени, — вдруг сказала мама, — меня давно уже занимает вопрос — зачем ты всё это делаешь? Ты нагрёб уже столько, что сам, наверное, не помнишь, что у тебя есть. Тебе не кажется, что это начинает походить на бессмысленное стяжательство?

— Не у меня есть, а у нас есть, — недовольно заметил я. — У тебя всё это тоже есть — мы семья, помнишь?

— Извини, — улыбнулась она. — Я, конечно же, неправильно выразилась. Но тем не менее — ты не находишь, что всё это уже лишнее?

— Ну ты же зачем-то постоянно расширяешь свою клинику?

— Она нужна мне, чтобы расти дальше, — невозмутимо ответила мама. — Я целитель, мой путь состоит в том, чтобы исцелять, и клиника мне необходима. Пока необходима. Открою тебе небольшой секрет — я очень далеко продвинулась за последние два года, и уже могу исцелять не только людей.

— Ты имеешь в виду, что можешь работать ветеринаром? — с недоумением переспросил я.

— Нет, — засмеялась она, — я опять неточно выразилась. Просто у меня в клинике только люди, вот я и сказала так. На самом деле я имела в виду не именно людей, а живые существа вообще.

— Это как?

Она встала, подошла к камину и взяла в руки кочергу — антикварную, и оттого, естественно, порядком побитую жизнью. Мама сосредоточилась, кочерга неуловимо поплыла, и через мгновение оказалась новой и блестящей.

— Ооо, — восхищённо протянула Ленка.

— Впечатляет, — признал я. — Да что там — просто потрясает. Хотя превращать дорогие антикварные вещи в дешёвые новоделы — это, наверное, не самое удачное применение. Но я вижу другие интересные варианты, например, реставрация картин.

— Не сработает, — грустно сказала мама. — Я тоже сразу об этом подумала. Холст восстанавливается, а краски просто осыпаются.