«Как только ты отдашься боли, все будет потеряно!»

«Это иллюзия, чтобы обездвижить тебя!»

«Бриан, доверься нам, дай нам направить тебя!»

«Не бойся, малыш, мы не дадим тебя в обиду. Верь нам!»

Мои пальцы неестественно выгнулись и скрючились — боль и слабость развеялись. Не своей волей я стал подниматься на ноги, а отец моего отца тем временем неспешно надвигался, перебирая по полу щупальцами. Глаза пристально следили за мной с его крыльев.

— Все-таки не совсем бездарен? Отрадно! Есть над чем работать!

Правая рука начала рисовать быстрые штрихи, оставляя в воздухе красные линии, левая плавно помогала ей, а в моей голове нараспев звучали два голоса, резкий и мягкий, сильный и переливчатый. Правая рука стеганула по чудовищу красной цепью — раздалось шипение и вопль боли!

— Постой! Мальчишка, ты не можешь! Укхум!

Он вскинул руку, и его когти со страшной скоростью ринулись ко мне. Моя левая рука подняла сверкающий синий щит, принимая удар, а правая продолжила со страшной скоростью орудовать цепью словно кнутом! Скорпионье жало, болтающееся на конце красной цепи, вонзилось в темное тело и выдернуло из него целые куски, которые затем обратились дымом!

— Шадхарг!

Темный выкрикнул заклинание, и вокруг него появились лиловые мечи с крыльями вместо гард, они стремительными птицами спикировали на меня, чтобы пронзить, но я выплюнул широкий поток золотисто-оранжевого огня, и они, попав в него, растаяли! Красная цепь вонзилась темному в плечо, и, потянув изо всех сил, я оторвал ему руку. Под невыносимый визг боли я ударил цепью вновь, жало вцепилось в грудь моего родича, а затем моя правая рука начала накидывать кольца цепи на извивающееся черное тело, ломая крылья, стягивая щупальца! Звенья будто раскаленные, жгли его, он проклинал и молил, а моя левая рука сбросила щит, и в пальцах появилось сверкающее хрустальное копье. Замах, бросок! Копье пронзило темному грудь, и, издав последний крик, он затих.

Очнувшись словно от наваждения, я вздрогнул всем телом и потерял красную цепь. Она просто растаяла в моих пальцах, оставив едва ощутимое призрачное тепло. Только в этот момент я почувствовал, как я ослаб! Я творил магию только что, и меня переполняла безудержная бурлящая мощь! И снова я простой смертный… И каким же жалким червем я являюсь всю свою жизнь!

В стороне Себастина теснит старую дракулину. Та двигается все медленнее, шатается, пропускает быстрые и жестокие удары! Ее костяная броня сыплется трухой, и она тихо воет в ожидании смерти.

— Кузен! Мне не помешала бы помощь! — отчаянный крик.

Йюрюн прижал шападо к стене, поражение хозяина нисколько не повлияло на эту тварь. На стальном великане почти не осталось брони, у него уйма повреждений! Одна из рук валяется в стороне, второй Ганцарос лупит по уродливой башке монстра, пытаясь не подпустить ее к себе вплотную! Я схватил с пола тленный клинок и ринулся на тварь. Ближе всего ко мне оказалось ее раздутое от поглощенной силы брюхо, которое дрожало, словно накачанный водой резиновый шар! Я вонзил клинок в этот энергетический резервуар и дернул его в сторону, расширяя брешь! Поток перламутрового сияния захлестнул меня, ударил, сбил с ног! Едва не теряя сознание, я следил за тем, как силы возвращаются к членам императорской династии, как пустые одежды вновь натягиваются на их растущих телах, а глубокие морщины, предвестники скорой гибели, тают. Раненая тварь не смогла продолжать бой, Ганцарос сокрушил ее несколькими страшными ударами, а потом изо всех сил ударил ногой, разбивая голову. Только после этого он позволил своей искалеченной машине грохнуться на пол и затихнуть.

— Кузен, ты жив?

— Да, кузен! — ответил Ганц. — Сейчас отцеплю ремни и вылезу из корсета… Кажется, пара ребер сломана и вывихнут палец! Я в полном порядке!

У меня в руке остался огрызок тленного клинка. То ли телесная жидкость йюрюн, то ли силы императорской семьи сожгли страшный артефакт… Отбросив его, я попытался встать, но ноги меня подвели. Упасть не дала Себастина. Она оказалась рядом и заботливо поддержала меня. Необычно видеть ее в обрывках платья, почти обнаженную и с такими длинными острыми рогами, один из которых уже сломан. Кое-где на коже еще проступает рисунок костяного доспеха, но сама защитная оболочка уже исчезла.

— Я безумно рад, что ты выжила.

— Я тоже, хозяин. Ваши кости целы? Раны?