— Не знала, что ты религиозен.
— Это не та религия, которую мне прививали.
Его отец был священником. Достопочтенный Боб Шталь, из тех добряков, которые видят в каждом человеке лучшее. Мама Эрика, Мэри, настроена была не менее позитивно. Петра познакомилась с ними у дверей больничной палаты. Поначалу ловила на себе неодобрительные взгляды родителей Эрика, им явно не нравилось, как она одета.
Когда кровотечение удалось остановить и Эрика перевели в отдельную палату, напряжение ушло. Тогда он еще не очнулся. Они сидели возле постели втроем, пока он спал и понемногу выздоравливал. Когда Петра решила уйти, чтобы дать им побыть рядом с сыном, они настояли, чтобы она осталась.
Однажды, незадолго до того как Эрик проснулся, Мэри Шталь обняла Петру и сказала ей:
— Вы — девушка, которую я всегда мечтала видеть рядом с сыном.
«Если бы ты только знала».
Эрик осторожно разминал ей плечи. Она как-то сказала ему, что там частенько побаливает.
— Ох, — выдохнула она. — Мне так не хочется отпускать тебя завтра.
— А ты меня свяжи, — предложил он. — И я буду оправдан.
— Не провоцируй.
Она старалась выудить из него хоть что-то о его работе.
— Тебе не следует ничего знать, — сказал он.
— Что, так плохо?
Перевернулся на спину, уставился в потолок.
— Что с тобой? — спросила она.
— Я думаю о ситуации в Израиле, там неспокойно. Каждый день ожидают у себя одиннадцатое сентября, но они не могут сделать то, что хотят. Мнение мирового сообщества, дипломатия и прочие высоконравственные соображения.
Тут он подчеркнуто драматическим жестом руками закрыл рот и глаза. Петра была уверена, он намерен прекратить разговор. Но он произнес:
— Политика может быть ядовитой. Когда вокруг слишком много политики, невозможно себя защитить.
ГЛАВА 7